- Сегодня, когда большинству актеров живется непросто и даже крупные мастера сцены остаются невостребованными, неожиданно всплывают новые имена, в основном благодаря телевидению. Это случилось и с вами. И хотя вы в театре Ленком работаете давно, судьба оказалась благосклонной к вам только сейчас. Почему?
- Я пришел в Ленком после Щукинского училища сразу на три спектакля: "Юнону" и "Авось", "Звезду и смерть Хоакина Мурьетты" и "Жестокие игры". Но через год меня забрали в армию, а когда вернулся, оказался не у дел. Я не успел вскочить в последний вагон кинематографа (сниматься начал очень поздно, в 1989 году), а потом начались "веселые" события в стране - переход к рыночной экономике, и театр на это отреагировал моментально - все творческие эксперименты, где можно было попробовать себя, прекратились. Поэтому с 1991 по 1993 год я только и делал, что танцевал в массовых сценах, больше мне ничего не светило. Если бы в это время не вышел антрепризный спектакль Андрея Житинкина "Игра в жмурики", я бы из профессии ушел.
- Выходит, вас спас Житинкин?
- Нет, меня выручило мое идиотское упрямство, хотя какое-то время я метался и даже собирался стать журналистом - как-то же надо было существовать... Ведь когда зарплата, полученная в театре, расходится за четыре дня и ты трясешься, что тебя могут забрать в милицию как бомжа без московской прописки, то тут и на стенку можно полезть...
- Значит, невыносимые жизненные обстоятельства заставили вас крутиться, искать работу на стороне?
- Конечно. При этом я всегда был ищущим человеком и никогда не сидел без дела. В том же Щукинском театральном училище с утра до ночи занимался актерским мастерством, ходил на все лекции, семинары. Одним словом, образовывался со страшной силой.
- Не было ли это связано с комплексом провинциала, который хочет доказать москвичам, что он не хуже их, а даже в чем-то лучше, образованнее?
- Не думаю. Мои родители, которые тоже работали в театре, дали мне на самом деле хорошее образование. Я окончил музыкальную школу, у нас дома отличная библиотека, да и круг общения был весьма интересный, все-таки Омский драматический театр - не последний в России. От провинциала у меня остались только чистосердечность, открытость, я не разучился удивляться.
- Позвольте узнать, чему вы удивляетесь?
- Человеческой необязательности и отсутствию профессиональных навыков в любом деле. Одновременно с этим удивляюсь, когда люди работают качественно, не думая о деньгах.
- Где же вы сейчас такое видели?
- В кинофирме "Синема-Фантом", где ребята зарабатывают деньги на стороне, чтобы потом на них снимать свои фильмы, не задумываясь, принесут они им какой-то доход или нет. Так могут себя вести только по-настоящему свободные люди, у которых нет комплексов по поводу отсутствия материальных благ, комфорта.
- А как вы относитесь к комфорту?
- Видите ли, смотря что под комфортом подразумевать. Если я привык курить дорогой табак, то стараюсь сэкономить на чем-то другом, но не отказывать себе в этом удовольствии. Да и окружающих ароматный дым не раздражает, значит, они тоже не испытывают дискомфорта. Став легальным москвичом после 17 лет жизни в столице и получив от театра квартиру, могу сказать, что это тоже комфортно.
- И теперь заняты евроремонтом?
- В первую очередь мне было важно, чтобы в квартире не текли краны, работал санузел и горел свет... Мебель бы тоже не помешала, но я не настолько богатый человек, чтобы покупать дешевые вещи... И потом, когда не дует, то можно спать и на полу...
- Ваша жена такого же мнения?
- В настоящее время у меня ее нет.
- Как вы переносите одиночество?
- Я бы сказал так: мне его не хватает. Дело в том, что моя публичная профессия психологически очень выматывает. Все время приходится быть на виду, общаться с разными людьми, постоянно держать "морду лица".
- А вот мне показалось, что вы любите быть в центре внимания и в вас есть некий азарт игрока, ведь недаром Марк Захаров дал вам в спектакле "Варвар и Еретик" роль авантюриста-француза... Или я ошибаюсь?
- Конечно, я люблю экстремальные ситуации и люблю рисковать. Мне намного интереснее ввестись за сутки на новую роль, чем полтора года ходить на репетиции и мусолить одно и то же. Нравится также одновременно работать в четырех местах: Ленкоме, "Табакерке", на телевидении и в антрепризе...
- Вас не обижает, что, работая столько лет в Ленкоме, вы не играете центральных персонажей, хотя при этом были награждены театральными премиями имени Иннокентия Смоктуновского и специальным призом "Чайка" за роль Ноздрева в "Мистификации"?
- Меня это не задевает, так как я не собираюсь заканчивать свою творческую биографию, к 50 годам надеюсь играть до старости. К тому же, если у артиста все замечательно складывается в молодости, то есть опасность в дальнейшем потерять контроль над собой, переоценить свои возможности. Ну а если в начале пути проходишь через серьезные испытания и при этом держишь удары судьбы, то, может быть, из тебя что-нибудь и получится. К тому же я очень суеверный человек, боюсь халтурить в профессии, ведь потом она может за это жестоко отомстить.
- Вы так же трепетно относитесь и к рекламе, в которой сейчас принимаете участие? Или это только источник дополнительного заработка?
- Не стану кривить душой: конечно, реклама дает жить более или менее сносно, но в то же время извлекаю из нее для себя какие-то профессиональные уроки. Например, умение в течение 20 секунд энергично и внятно донести до зрителей нужный текст. Не могу сказать, что я всеяден и соглашаюсь на любую работу, от многого приходится отказываться ради театра.
- Но если у вас сейчас так много предложений, то почему продолжаете держаться за Ленком и не перейдете, скажем, в "Табакерку"?
- Я не человек Олега Павловича, не его ученик.
- Разве у него работают только его ученики?..
- Дело не в этом. У нас с ним прекрасные творческие отношения, и он живет примерно по тому же принципу, что и я: много снимается в кино, в том числе в рекламе, играет в двух театрах. При этом совмещает несколько высоких должностей. И все-таки "Табакерка" - не мой родной дом, а в Ленкоме даже стены помогают. К тому же Марк Анатольевич умеет работать с артистами как никто другой. Хотя после выпуска "Мистификации" я знал, что в течение ближайших двух лет не получу ни одной новой роли, потому что Захаров будет занимать в спектаклях других артистов. Такая у него политика.
- В вашем характере есть что-то от Ноздрева?
- Скажу так: если бы мне в жизни встретился человек, подобный Ноздреву, ни в коем случае не стал бы с ним общаться. Тут мне очень помог Николай Васильевич Гоголь, заставивший меня надеть на себя "шкуру" авантюриста.
- Вы часто перечитываете Гоголя и других русских классиков?
- Сейчас нет. В основном читаю книжки, выходящие в Издательстве иностранной литературы в серии "Иллюминатор".
-Почему?
- Мне надо знать, как пишут современные иностранные авторы, чтобы понять, насколько я в своем письме вторичен по отношению к ним.
- Это что-то новенькое... Поясните.
- Дело в том, что сейчас я заканчиваю свою вторую книгу после "Незначительных изменений", в которой кроме стихов, трех рассказов, есть еще и фантастическая повесть об одном артисте.
- То есть о вас?
- Да нет, скорее, это образ собирательный, так как все артисты живут не своей жизнью, а выдуманной, чужими образами.
- И потому являются неплохими психологами...
- Наверное. В первую очередь я доверяю собственной интуиции. Это трудно объяснить словами, но, как мне кажется, я хорошо чувствую людей.
- В том числе и женщин?
- Ну - это особый разговор. Женщины в нашей стране оказались более приспособленными к жизненным переменам, чем мужчины, а потому быстрее делают служебную карьеру и тащат на своем горбу не только мужа и детей, но, может быть, и всю Россию.
- Как вы относитесь к сильной женщине?
- С уважением, если она при этом остается женщиной.
- Вас не раздражает женская глупость?
- Раздражает. Скажите, пожалуйста, как можно общаться с глупой дамой? Ну полюбуешься час-два ее прелестями, а потом же надо разговаривать... Не только после ЭТОГО, но иногда и до... Я не имею в виду только высокий интеллект и начитанность, но мудрость как таковую, что совсем не зависит от профессии. Твоя знакомая может быть актрисой, а может просто работать в метро, не в этом суть.
- Вы хотели бы, чтобы ваша жена была актрисой?
- Если мы станем помогать друг другу в нашем общем деле, то почему бы и нет? Ну а если она будет заниматься только собой, оставаясь безразличной к моим проблемам, думаю, такой "профсоюз" не укрепит семейные узы.
- А вы не станете ее ревновать к другим мужчинам на сцене, с которыми она будет обниматься, целоваться?
- Нисколько, потому что по себе знаю истинную цену поцелуям на сцене. Это всего лишь игра. А брак - это сплошная цепь компромиссов, и тут надо уметь приспосабливаться друг к другу, если, конечно, жена не изменяет тебе. Я не открываю здесь никакой Америки, но верность и преданность - залог семейного счастья.
- Это вы поняли благодаря своим родителям, которых, как я знаю, называли в Омске самой верной театральной парой?
- Мне уже 35 лет, а я до сих пор, как маленький Сереженька, боготворю свою маму - ведущую актрису Омского театра Валерию Прокоп, всегда помню о своем умершем отце - Ножери Чонишвили, имя которого носит в городе Дом актера. Наверное, и поэтому тоже я с особым трепетом отношусь к пожилым артистам, у которых есть чему поучиться.
Когда я работал с Евгением Леоновым в спектаклях "Поминальная молитва" и "Оптимистическая трагедия", то не переставал удивляться его скромности, умению слушать и слышать любого человека. И только когда он умер, мы все поняли, что рядом с нами жил огромный человеческий талант. Наша профессия очень суетная, зависимая и безалаберная, но иногда хочется остановиться и серьезно подумать, а что ты сделал такого выдающегося, чтобы тебя люди запомнили надолго? Вот и я бегу, бегу, не останавливаясь, а по-настоящему ничего большого пока так и не совершил...
- И какие ваши ближайшие планы на будущее, помимо книги, которую вы готовите в печать?
- Хочу снять фильм по собственному сценарию. Но для этого нужна команда артистов-альтруистов и 700 тысяч долларов. Думаю, деньги для этой картины мы с друзьями где-нибудь найдем, а вот какой будет художественный результат, предсказать трудно. И все-таки я верю, что и теперь можно даже без денег делать интересные дела, согревающие твою душу. Главное - сохранить себя, и не изменить своему призванию.