Когда Светлану хоронили, она была неузнаваема, превратилась в отечную старуху. К Олегу подошел случайный прохожий и поинтересовался: "Ты что, бабушку свою хоронишь?" - "Жену". Свете было 27 лет.
Она ждала желанного ребенка и очень хотела девочку. Говорила: "Если родится мальчик, он, как и я, будет маленьким, и все его станут дразнить". Пройдя УЗИ, Света знала уже, что будет девочка, и заранее назвала дочку Лизой. Покупала красивые пеленки и распашонки, хотя многие ей твердили, что это плохая примета.
- Когда Света сказала мне, что ждет ребенка, - рассказывает Валентина Николаевна, - у меня сердце сразу как-то сжалось. Мне стало ее так жалко! Хотя мысль, что в наше халатное время от родов можно умереть, в голову не приходила. И чувствовала она себя очень хорошо, так что переживать вроде бы было не из-за чего. Но когда Света уже ушла в декрет, врач женской консультации вдруг огорошила: "У вас суженный таз, вы сами не родите, срочно ложитесь в больницу, будем кесарить". Вот тогда на меня напал настоящий страх, я все время плакала...
Романовы - семья медиков, мать - врач-педиатр, дочь работала санврачом в краевой СЭС, многие родственники тоже занимаются медициной.
Чтобы погасить свой испуг, как-то подстраховаться, Валентина Николаевна пошла по знакомым в поисках хорошего хирурга. И нашла лучшего в Красноярске специалиста по кесареву сечению Елену Васильевну Канскую, она работала на кафедре роддома N 4. Мать еще надеялась, что все обойдется без операции, но врач, осмотрев Светлану, сказала:
- Деточка, я беру тебя под свое наблюдение, я тебя прооперирую.
Света легла в роддом 13 марта 97-го, а 20 марта консилиум врачей установил для нее срок родов - 25-е. Чувствовала она себя по-прежнему прекрасно, хотя жаловалась подруге, что опасается наркоза: "Боюсь, что не проснусь". Но мать от нее таких слов не слышала, она видела свою дочь улыбающейся, жизнерадостной. Муж бегал к Свете по два раза на день, носил ей домашнюю еду. Аппетит у Светланы был замечательный.
Этот аппетит ей потом много раз припоминали, дескать, сама во всем виновата, потому что не вовремя поела. Как будто в роддоме она должна была голодать, как будто могла знать, что рожать придется на 4 дня раньше срока. 21 марта к Свете, как всегда, пришел Олег с передачкой, она поела, а через час вдруг начались схватки. Срочно вызванные хирург-гинеколог Елена Канская и анестезиолог-реаниматолог Вера Ефремова установили: пациентка к операции не готова, у нее - так называемый синдром полного желудка. Ефремова отправила Свету промывать желудок самостоятельно, а затем, нарушив должностные инструкции врача-анестезиолога, не проконтролировала, достаточно ли хорошо это было сделано.
Светлану положили на операционный стол, ввели наркоз - и у нее началась рвота. Как говорит мать, не понаслышке знающая, что это такое, сама не раз принимавшая роды, в таких случаях больную необходимо перевернуть. Или, на худой конец, сделать трахеотому, надрез на шее - чтобы могла дышать. Ни того, ни другого Свете не сделали. Ее пытались интубировать, то есть вставляли в дыхательные пути специальную трубку, но трубка эта забивалась рвотными массами. Время летело, Светлана перестала дышать, сердце остановилось. Тогда сердечную деятельность восстановить все-таки удалось, но оказалось, что в баллоне нет кислорода. Пришлось его нести с другого этажа, теряя драгоценные минуты. Мозг Светы погиб еще на операционном столе.
А крошечная Лиза родилась через 20 минут после клинической смерти матери нежизнеспособным ребенком. Она, находясь в детской больнице, прожила один год, один месяц и 26 дней. Похоронили Лизу рядом со Светой, подрыли холмик слева, у сердца.
А Светлана Романова после рокового 21 марта прожила еще 20 дней. Никого из родных к ней так и не пустили - ни в роддом, ни в краевую больницу, куда ее в коме увезли через трое суток. Первое время врачи родильного дома Валентину Николаевну даже обнадеживали, говорили, что Света придет в себя, что мозг у нее не пострадал и все будет хорошо. Теперь мать думает, что ее обманывали, может быть, тянули время, чтобы обезопасить себя.
Управлением здравоохранения Красноярска при участии специалистов медицинской академии по факту смерти Светланы Романовой было проведено служебное расследование, которое выявило врачебные ошибки. Главному врачу роддома N 4 В.Н. Лапшину, заведующему анестезиологическим отделением О.С. Корабельникову, Е.В. Канской и В.А. Ефремовой были объявлены выговоры, на три месяца им понизили квалификационные категории. Анестезиолог Ефремова из роддома срочно была уволена - по собственному желанию, потом по той же специальности она работала в краевой детской офтальмологической больнице.
По искам матери и мужа прокуратура Советского района возбудила уголовное дело. О сотрудниках прокуратуры, кстати, Валентина Николаевна до сих пор вспоминает с благодарностью - следователь Юрий Соснин сумел довести дело до логического конца. С Е. Канской обвинение было снято в связи с отсутствием состава преступления, свою часть работы она сделала добросовестно. В. Ефремовой было предъявлено обвинение по статье 109 части 2 - причинение смерти по неосторожности, преступная халатность. Однако 29 июля 1999 года это дело было прекращено из-за объявленной амнистии, причем Ефремова свою вину частично признала.
Понятно, Валентина Николаевна на этом не успокоилась, полагая, что виновные в смерти дочери и внучки должны быть реально наказаны. К тому времени Лизы уже не было на этом свете. И бабушка написала новое заявление с просьбой о возбуждении уголовного дела по поводу ее гибели. История повторилась один в один, сначала - предъявление обвинения, затем - амнистия.
Пожилая, уставшая женщина почти смирилась, но в той самой прокуратуре Советского района ей подсказали еще один выход из положения - подать иск на рассмотрение гражданского дела о взыскании компенсации за моральный ущерб. Суд Советского района обязал роддом N 4 выплатить по 100 тысяч рублей матери и мужу Светланы Романовой. Однако ответчики подали кассационную жалобу в краевой суд, в частности, они ссылались на то обстоятельство, что во время чтения приговора в зале находились посторонние лица. И вышестоящая инстанция направила дело на новое рассмотрение.
И все-таки 11 декабря 1999 года Советский суд Красноярска решил, что "между ненадлежащим исполнением своих обязанностей врача-реаниматолога Ефремовой В.А. и наступившими последствиями - смертью Романовой Светланы и Романовой Лизы - имеется прямая причинно-следственная связь". Доводы Ефремовой о том, что она приняла все необходимые меры для полного промывания желудка, не нашли своего подтверждения, противоречат врачебному свидетельству о смерти Романовой. С учетом всех обстоятельств по делу суд считает возможным взыскать с роддома N 4 в пользу Романовой В.Н. 100 000 руб. и в пользу Романова О.А. 100 000 руб. Краевой суд, несмотря на протесты заинтересованных лиц (писавших, в частности, что мать "хочет обогатиться на смерти дочери"), оставил это решение в силе.
Чтобы получить законные и справедливые деньги, Валентине Николаевне потребовался еще год. Судебные приставы, увидев ее впервые, объяснили ситуацию прямым текстом - на счете роддома денег нет, ваше дело - дохлое. И она опять пошла по инстанциям. Может, потому, что в упорном отстаивании интересов самых близких умерших людей видела некий смысл своей опустошенной жизни.
Депутат Красноярского горсовета Евгений Стригин объяснил ей, что по закону, в случае, когда у ответчика нет денег, ответственность несет собственник учреждения, то есть администрация Красноярска и городской Совет. Следовательно, причитающиеся деньги надо взыскивать с этих организаций - либо с их добровольного согласия, либо через суд.
В конце концов депутаты горсовета приняли решение включить в бюджет города дополнительно необходимую сумму.
- Деньги нам наконец выплатили, - рассказывает Валентина Николаевна, - но главная виновница осталась ненаказанной. Хотя ей пришлось уйти из медицины, сейчас преподает в колледже. И все-таки, я надеюсь, мои мучения помогут другим людям. Слышала, что в Воронежской области живет женщина, дочь у которой уже три года находится в коме. История - такая же, как у меня, анестезиолог был признан виновным, но попал под амнистию. Женщина так и не получила никакой компенсации, по-настоящему бедствует. Я бы хотела ей помочь советом, поддержать...