- Ваш визит в Москву совпал с неприятной для вас датой...
- Действительно, 17 лет назад, 19 декабря, Фрунзенский народный суд города Москвы осудил меня на три года лишения свободы. Этот день как бы заразил меня манией величия. До того я считал себя обыкновенным преподавателем иврита, как тогда говорили, отказником. Но когда я увидел десятки милиционеров, сотни дружинников, оцепленный район, закрытый на тот день военкомат в соседнем доме, куда из суда меня выводили по малой нужде, я проникся величием момента - против меня была обращена вся мощь советского государства. Один из конвоиров - нормальный парень - спросил меня, за что судят. Я говорю, что за наркотики - таково было официальное обвинение. Тогда тот искренне удивился - а зачем же такой спектакль устроили. Такие вот воспоминания.
- Прошло вроде не так уж много лет, но столько всего за это время изменилось, что в это просто трудно поверить.
- Да, совсем другая жизнь. Первый раз после высылки я приехал в Россию в 1997 году как министр в кабинете Нетаньяху. Позвонили здешние родственники, пригласили в гости. И вот я к ним еду. Передо мной милицейская машина с мигалкой, рядом охранники. Я звоню по мобильнику и в шутку говорю: "Не пугайтесь - все почти как в старые времена - впереди милиция и сзади милиция". В этом для меня вся разница - между абсурдной ситуацией в стиле Кафки, Замятина или Орвелла, когда преподавание иврита считалось опасной антигосударственной деятельностью, и нормальной страной.
- Если перейти к проблемам, волнующим израильское общество, то, отталкиваясь от основополагающего принципа ближневосточного урегулирования "мир в обмен на землю", - как вам видится будущее болезненного вопроса о еврейских поселениях?
- Меня иногда удивляет такая общепринятая формула. Абсолютно ясно, что, когда будут настоящие, а не иллюзорные мирные переговоры, то обеим сторонам придется чем-то поступиться. Ведь было время, когда гимн сионистского государства звучал: "Оба берега Иордана - наши", а палестинцы твердили: "Скинем евреев в море". К сожалению, пока в рамках мирного процесса на уступки шел в основном Израиль.
Важно понять один момент: можно будет в конце концов достичь каких-то технических переделов территорий. Но главное - должно быть глубокое стратегическое понимание, что все мы собираемся жить в мире. Когда приходится слышать, что все еврейские поселения придется убрать, я отвечаю: "Если мы действительно хотим жить в мире бок о бок, почему их все надо ликвидировать?" Мы считаем их дополнительным каналом к общению, к взаимовыгодному взаимодействию. Но не надо идеализировать. Если будут возникать проблемы, скажем, какой-нибудь феллах заявит, что у него отторгли часть виноградника, а поселенец-сосед потребует вернуть ему выкупленный им участок земли, пусть эти вопросы решаются цивилизованно, в судебном порядке, на основании закона. Пока не будет понимания необходимости реального мирного сосуществования, никакие технические переделы не помогут. В нашем регионе очень тесно, наши судьбы и земли теснейшим образом переплетены с палестинцами. Это особенно видно на примере Иерусалима. Скажем, между еврейским пригородом Гило и арабским городком Бейт-Джала довольно глубокое ущелье - как бы естественная граница, но ведь оттуда все равно стреляют. Так что проблема не в естественной нерушимой границе, а в истинном стремлении к мирному соседству.
- То есть вы возлагаете вину за провал мирного процесса на палестинскую сторону?
- К сожалению, Арафат и его руководство загнали себя в замкнутый круг. С одной стороны, он хотел с помощью мирного процесса добиться максимальных уступок, а с другой стороны, не готовил почву для мира - полученные им миллиарды долларов пошли не на подъем экономики и жизненного уровня палестинцев, а в карманы верхушки. Обездоленный же феллах, мелкий торговец или ремесленник продолжал оставаться таковым, дети со школьной скамьи продолжали подвергаться массированной идеологической обработке в духе ненависти к Израилю. И когда полтора года назад забрезжил реальный компромисс, Арафат не смог на него пойти, потому что сам взрастил монстра - самоубийственный терроризм, который он не может контролировать.
- Как вы прокомментируете сообщение ряда СМИ, что израильтяне, опасаясь слепого террора, начали покидать не только поселения, но и саму страну? Многие российские граждане, имеющие в Израиле родственников и друзей, сильно обеспокоены.
- Это факт, что по злому року, за последний год жертвами террористов становились в основном новые репатрианты, поэтому опасения людей можно понять. Естественно, кое-кто уезжает по личным мотивам, труднее стало с высококвалифицированной работой, есть опасения за личную безопасность, за судьбу детей. Мы все-таки демократическая страна и не чиним препятствий для выезда. Но могу с уверенностью сказать, что никакого массового отъезда репатриантов из Израиля не наблюдается. В современном мире есть единственный способ бороться с эмиграцией - это делать жизнь у себя дома лучше, укреплять безопасность, развивать экономику, поднимать жизненный уровень.