В июле 1969 года геологический отряд из 12 человек прибыл в местечко Усть-Хакчкан Магаданской области. Туда же вертолеты забросили три жилых вагончика с полной экипировкой: кроватями, столами, стульями и печками для топки углем. Вагончики окружал скудный тундровый ландшафт - мхи, лишайники, кое-где карликовые березки. Вокруг, казалось, ни души. Но на третий день у вагончиков объявился незнакомец - лет сорока, невысокого роста, с густой черной шевелюрой, скуластым лицом. Хмуро спросил: "Кто тут старшой? Хочу подрядиться в отряд". Вышел начальник геологической партии: "А документы какие-нибудь есть?" Тот хмыкнул: "Зовут Анатолием. А корочки здесь никто не спрашивает. Эти места я как свои пять пальцев знаю - пятнадцать лет отпахал". За что сидел - не распространялся. Но работником оказался грамотным, в быту неприхотлив, поразительно вынослив. С любым поручением справлялся быстро.
Как-то в погожий день геологи собрались поохотиться на диких оленей. Анатолий вызвался помочь: "Надо идти к мертвому распадку. Там ягель жирнее - олени заглядывают туда подкормиться".
Охотники вернулись только на третьи сутки с двумя оленьими тушами. Но, несмотря на удачную охоту, выглядели они отрешенными и подавленными. От расспросов уклонились, ушли спать. Только на следующий день рассказали: "Мрачный сюрприз заготовил нам Анатолий. Когда подошли к распадку, увидели, что на склонах сопок там и сям белеют какие-то пятна. Мы сначала подумали, что это известняки выступают на поверхность. Но вроде их здесь не должно быть. Подходим ближе - и мороз по коже: это человеческие скелеты. Лежат в самых невероятных позах. Мы прошли по распадку километров пять, и всюду была эта ужасная картина".
Анатолий потом объяснил нам, как возник этот страшный погост. Начиная с лета 1937 года в магаданский порт стали приходить баржи с заключенными. Часть трудоспособных людей доставляли на прииск, куда от порта по тракту километров триста. Но туда попадали только специалисты. Лагерей в этих местах НКВД еще не успело построить, а с арестованными нужно было что-то делать. И начальство решило избавляться от них. Партию за партией зэков гнали в ложбину между сопками. Измученные длительным переходом, голодные люди едва брели. Здесь конвоиры оставляли их, не заботясь о дальнейшей судьбе несчастных: знали, что выбраться отсюда уже вряд ли кто сможет. Многие умирали от переохлаждения - дули холодные осенние ветры. Кто был покрепче, находил какое-то укрытие на склонах. Но с наступлением зимы и они большей частью погибали. По весне ледяные бугорки, под которыми оказывались трупы, таяли. В распадок прибегали песцы, чтобы полакомиться человечиной...
Летом в нагаевскую бухту снова прибывали баржи с людьми. Их опять гнали в "мертвый распадок".
"Я много читала об этих местах, - рассказывала Анастасия Слегина. - Попадались мне книги о репрессиях 30-х годов, магаданских лагерях, но нигде не встретила даже упоминания о "мертвом распадке". Не покажи его нашим геологам бывший зэк Анатолий, мы так и не узнали бы, около какого страшного места довелось нам проработать два геологических сезона".