- Михаил Васильевич, каковы самые последние данные о состоянии отрасли?
- В российской металлургии ныне заняты около полутора миллионов человек, а экспорт металлов и сырья дает свыше пятнадцати процентов поступлений в казну государства. Но сегодня имеют место тенденции далеко не оптимистические. Об этом можно судить по динамике налоговых поступлений в бюджеты всех уровней. Если в 2000 году предприятиями выплачено 81,4 миллиарда рублей налогов, то в 2001 году - только 67,5 миллиарда, а в нынешнем году, по прогнозам, металлургический налоговый поток может обмелеть до 25 миллиардов. Связано это с резким падением цен на мировом рынке стали и цветных металлов, вызванным мировым кризисом металлопотребления.
Проблемы черной и цветной металлургии схожи. Общеизвестно, что на Западе у российских металлургов стремятся покупать продукцию не глубокой переработки, а сырье и полуфабрикаты. То есть мы создаем рабочие места на чужих рынках, а упущенная выгода России из-за такой торговли черными и цветными металлами достигает 10,5 миллиарда долларов в год.
- А какие тенденции наблюдаются на мировом рынке?
- Позиция западных конкурентов ужесточается. В связи с последним решением президента США Дж. Буша о введении ввозных пошлин ожидается падение доходов от экспорта черных металлов российскими производителями в 2002 году - порядка 400-500 миллионов долларов. Рынки сжимаются как шагреневая кожа. Через четыре года может полностью закрыться для экспорта Китай, где ускоренными темпами сооружаются новые импортозамещающие мощности.
- Готовы ли к такому развитию событий наши металлурги?
- Кризисы приходят и уходят, но после них выживают только сильные предприятия, сумевшие обновить мощности. Отвечает ли этим условиям российская металлургия, конкурентоспособность которой сегодня еще обеспечивается высокопрофессиональными инженерными и рабочими кадрами и, увы, низкой ценой труда? Нет. Горно-металлургический комплекс тяжело болен, болезнь затянулась, и ее лечение чем позже оно начнется, тем тяжелее будет протекать.
- Значит, выход в реструктуризации?
- Полагаю, что да. Реструктуризация - непривычное и пугающее слух слово с тремя буквами "р", звучащее, словно грозный рык. Но что поделаешь, без нее отрасль обречена. В черной металлургии из 47 миллионов тонн проката в год около трети ежегодно производится в неэффективных условиях. Отсюда неконкурентность, низкая производительность, унизительная заработная плата, тяжелые условия труда.
- А что происходит на предприятиях, которые являются локомотивами отрасли?
- Это Магнитогорский, Новолипецкий и Нижнетагильский металлургические комбинаты, "Северсталь", Оскольский электрометаллургический комбинат. Этапным для страны событием стал выход из банкротства Запсиба. Часто бывая в этих трудовых коллективах, знаю, что там реконструкция не прекращается, что люди не успокаиваются на достигнутом. Именно благодаря такой политике на этих предприятиях отношения работодателей и профкомов носят конструктивный характер, характеризующийся емким понятием - социальное партнерство. Эти комбинаты занимают лидирующие позиции не только по производственным показателям, но и по величине заработной платы.
- А остальные?
- Основные производственные фонды большинства предприятий черной металлургии безнадежно устарели. И без кардинальной модернизации и реконструкции, без строительства новых предприятий, соответствующих мировым стандартам, не может быть устойчивого развития в XXI веке. В целом горно-металлургический комплекс России переживает, как это ни прискорбно признавать, проблемы, характерные для стран третьего мира: неразвитые трудовые и социальные отношения, дешевый труд, низкая социальная защищенность. Все это чревато ростом социальной напряженности не только в металлургии, но и у наших смежников. Сталевары не привыкли стучать касками у Белого дома, но вряд ли стоит испытывать их терпение - ждать, пока застучат. А дело к тому идет.
- Насколько добросовестно в отрасли выполняются налоговые обязательства? Как вообще обстоит дело с финансовой дисциплиной?
- Из 159 предприятий черной металлургии (от маленьких старых заводиков до крупных современных комбинатов) нынче на слуху 30-35. Это те, кто исправно платит налоги и зарплату. Однако 35,7 процента предприятий убыточны. Их долги только перед государством и внебюджетными фондами составили по итогам 2001 года 13,3 млрд. рублей. А ведь еще есть колоссальные долги перед трудящимися в виде задержанной либо заниженной зарплаты, задолженность кредиторам, среди которых есть и государственные структуры. И получается, что государство, закрывая глаза на долги этих предприятий, фактически предоставляет им грандиозную дотацию, которую вынимает из кармана добросовестных налогоплательщиков.
- Да разве можно производить сталь, не платя налогов?
- Оказывается, можно. Есть устоявшаяся в России "серая" схема. Некоторые предприятия находятся в состоянии непрерывного банкротства и перевода активов новым юридическим лицам. Образуется бесчисленная череда акционерных обществ. Долгов у них накопилось гигантское количество, а они все равно работают. Каждая тонна стали, выплавляемая в их мартенах, убыточна, но за счет того, что завод не платит налогов, она попадает на рынок. Здесь умудряются всякий раз снимать "навар", обводя государство вокруг пальца. Такие ловкачи обманывают также и трудящихся, поскольку никаких мер по модернизации производства, улучшению условий труда, росту заработной платы до отраслевого уровня не принимают. До экспорта эта "контрафактная" сталь не доходит, но на внутреннем рынке ею активно торгуют и за счет демпинга снижают прибыли рентабельных производств.
- Кому это выгодно, понятно. А кто при этом проигрывает?
- В проигрыше остаются честно работающие предприятия - те, кто борется за снижение себестоимости легальными методами, платит налоги, рассчитывается с кредиторами, разрабатывает и реализует социальные программы, выполняет отраслевое тарифное соглашение. Поэтому их сталь обходится дороже. Ее труднее продать, она проигрывает на рынке "серым" производителям. Это не просто проделки неких хитрецов. Это система. Если явление носит широкомасштабный характер, значит, что-то устроено неправильно. И это "что-то" надо срочно менять.
- Но есть же закон о банкротстве...
- Нынешний закон о банкротстве пробуксовывает. Можно бесконечно переводить долги с одного на другого кредитора, а обанкротившееся предприятие продолжает создавать иллюзию нормального производства, загоняя проблемы в тупик. И жизнью это назвать сложно, но и факта смерти нельзя констатировать. А по мере старения мощностей все сложнее перепрофилировать производство, обеспечивать занятость персонала. Нужна федеральная программа реструктуризации металлургии. Именно поэтому в прошлом году Центральный совет нашего профсоюза вопросы модернизации горно-металлургического комплекса поставил во главу угла. Здесь такая альтернатива: либо мы даем себе отчет в том, что при нынешней производительности труда, повышенных энергозатратах на большинстве предприятий заметного повышения заработной платы ожидать не приходится. Тогда мы будем иметь излишнюю численность и давать повод собственникам выплачивать унизительную зарплату и при этом ощущать себя еще и благодетелями. Либо мы соглашаемся и даже выступаем инициаторами масштабной реструктуризации отрасли со всеми последствиями, подчас весьма острыми в социальном плане. Но если есть возможность сохранить конкурентоспособную часть производства - это надо делать.
- То есть вы считаете, что часть предприятий нежизнеспособна?
- Если пытаться вместе с современным производством реанимировать мощности начала прошлого века, то в общем котле погибнет и то, что могло бы выжить и давать рабочие места многим тысячам металлургов. Развитые страны через этот непростой период прошли без крупных социальных конфликтов, хотя до семидесяти процентов металлургов за последние 25 лет вынуждены были сменить профессии и места работы. Это стало возможным прежде всего потому, что реструктуризация металлургии была одинаково важна и для государства, и для собственников, и для трудящихся в лице профсоюзов. Однако наши обращения в правительство России по разработке стратегии развития металлургии, по экспертной оценке конкретных, не имеющих перспективы на выживаемость предприятий и производств, пока реальной поддержки не находят.
- А ведь, насколько известно, в правительстве есть проект, касающийся стратегии развития отрасли...
- Проект этот сегодня преобразуется в некий документ "О мерах по...", и ни на один из вышеперечисленных вопросов не отвечает. Он является фактически общей декларацией о том, "что лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным" - без всякой конкретизации. Получается, что правительство не хочет брать на себя ответственность и заявлять, что, допустим, Петровск-Забайкальский металлургический завод и некоторые другие являются кандидатами на закрытие, в том числе и потому, что его долги перед государством растут. Ведь заявив об этом, нужно будет брать на себя ответственность и за следующие шаги. А вот к этому в правительстве, видимо, не готовы.
- Быть может, там считают, что спасение утопающих - дело рук самих утопающих?
- Это ошибочная позиция. Как можно провести реструктуризацию отрасли, не имея объективных оценок перспективы ее развития? Как можно выработать социальную политику создания новых производств, а возможно, и переселения людей, не имея государственной оценки состояния отрасли? Или правительство полагает, что это только проблема собственников и профсоюзов? А в это время безответственный, подчас жуликоватый владелец либо управляющий дряхлеющего предприятия думает только о том, чтобы ему хватило "куска от пирога". А дальше - хоть потоп. Но так не имеет права рассуждать власть!
- Михаил Васильевич, а какую роль в процессе предстоящей реструктуризации вы отводите непосредственно профсоюзам?
- Широта проблем заставляет профсоюзы пристально всматриваться даже в детали реорганизации предприятий. Слишком велика в человеческом измерении цена вопроса. Пока люди верят нам. Один миллион членов нашего профсоюза рассчитывает, что в ходе предстоящих преобразований можно отстоять интересы трудовых коллективов в диалоге с работодателями и государством. Конечно же, сокращение неэффективных мощностей предполагает, что атмосфера диалога не будет бесконфликтной. Механизмы социальной адаптации высвобождаемых работников должны быть продуманы особенно тщательно и дальновидно.
- Социальный аспект здесь, видимо, самый болезненный?
- Безусловно. Особенность черной металлургии состоит в том, что очень многие предприятия являются градообразующими. Можно представить себе состояние тысяч работников, членов их семей, когда они узнают, что завод завтра закрывается. А больше работать негде! Оставлять предпринимателей в этой ситуации один на один с трудовыми коллективами нельзя: так и до бунта недалеко. Предпринимателям, профсоюзу и власти необходимо в рамках трипартизма искать решение. В каждом конкретном случае надо договариваться и принимать конструктивные решения на основе долевой ответственности. По общему согласию определиться, кто сколько потратит денег, какие новые рабочие места возникнут, куда (в случае необходимости) переселять людей. Конечно, все это недешево. Но конкурентоспособная металлургия и социальный мир стоят, поверьте, гораздо большего!
Мы в отрасли уже располагаем примерами первых социально ответственных шагов в этом направлении. Компания "ЕвраХолдинг", управляющая рядом крупных металлургических и горных предприятий, приняла предложение профсоюзных комитетов: для выработки сбалансированной социально-трудовой политики на предприятиях совместно с нами создается первый в отрасли социальный совет из представителей работодателей и трудящихся всех предприятий, аффилированных с этой компанией, по подобию европейских производственных советов.
- С чего начнет этот орган?
- Первые шаги социального совета будут связаны с самым проблемным предприятием этой компании - Кузнецким металлургическим комбинатом (КМК). Это гордость отечественной металлургии. Первенец советских пятилеток, сыгравший свою роль в победе над фашистской Германией, оказался в очень сложном положении. К началу XXI века КМК, где давно не проводилась реконструкция, пришел в сильно запущенном состоянии. Конвертерный цех, на который в свое время было истрачено 200 миллионов долларов, недостроен. Несмотря на то, что внешнее управление на КМК осуществлялось, по оценке государственных органов, квалифицированно, комбинат закончил 2001 год с отрицательной рентабельностью, не смог в полном объеме заплатить даже текущие налоги. Сегодняшняя система работы КМК построена на простом принципе: вся зарплата зависит от тоннажа произведенной продукции. Соответственно ситуация, когда основные фонды позволяют производить 3 миллиона тонн стали, а численность работающих составляет 33 тысячи человек, ставит предприятие в положение заведомого аутсайдера на металлургическом рынке. Это не вина людей, работающих на КМК, а их беда. В такой ситуации просто инвестировать в поддержание производственной деятельности комбината - без всякой надежды на окупаемость - не готовы ни государство, ни тем более частный капитал.
- Какая же судьба ждет КМК?
- Федеральная служба по финансовому оздоровлению и банкротству (ФСФО) ставила вопрос о распродаже имущества КМК. Власти Кемеровской области совместно с трудовым коллективом и кредиторами искали другие выходы. Сумели убедить ФСФО, что такие варианты есть. Внутренние резервы на КМК исчерпаны, и для того чтобы спасти то, что еще можно спасти, требуется неординарный подход. И сегодня социальный совет приступил к согласованию концепции реструктуризации КМК. Тем самым на практике реализуются принципы социального партнерства в сложнейших ситуациях, от которых зависит будущее тысяч людей. Вырабатывается модель ответственного решения для всей отрасли.
- Профсоюзы уже в курсе общих подходов к реструктуризации нерентабельного КМК?
- Российские и зарубежные эксперты, анализировавшие ситуацию на КМК, пришли к выводу, что на комбинате можно выделить здоровое ядро со стратегической перспективой. Они полагают, что сейчас необходимо структурировать бизнес комбината так, чтобы он отвечал реальным потребностям рынка и возможностям технологий. Следующим шагом после получения поддержки социального совета предполагается приведение в соответствие с этим численности занятых.
Это одна из самых сложных и основополагающих проблем, без решения которой все планы реструктуризации останутся пустыми разговорами. Во весь рост встает проблема создания новых рабочих мест для высвобождаемых . Здесь должны участвовать и нести свою долю ответственности и предприниматели, и федеральный центр, и власти Кемеровской области, и города Новокузнецка, и профсоюзы. Эту мысль я старался донести до всех. Никто ее не оспаривает. К сожалению, федеральный центр не считает, что у него есть какая-то ответственность на акционированном предприятии. Серьезных шагов для того, чтобы поддержать реструктуризацию комбината, не делается. Зато очень активную позицию занимает кемеровская областная администрация. Губернатор Аман Тулеев постоянно держит эту тему под контролем, все решения, особенно социального направления, проходят тщательную экспертизу и только после этого начинают претворяться в жизнь.
- А кто будет нести ответственность за последствия?
- Пример реструктуризации известной австрийской фирмы "Фест-Альпине", ответственность за социальные последствия которой разделили собственники фирмы, профсоюзы, государство, муниципалитет города Линца, даже руководство Европейского союза, еще раз показывает, что только объединенными усилиями можно решать такие сложные задачи.
Убежден, что завершившееся акционирование металлургии не дает оснований государству отстраняться от проблем базовой отрасли экономики. Слишком велика для государства цена возможных ошибок в условиях громадной капиталоемкости и объективной инерционности металлургии. В США металлургия тоже принадлежит частным компаниям, но меры президента Буша по заградительным пошлинам - это государственная поддержка национального производителя, создание условий для более успешного проведения реструктуризации. В США эта проблема тоже назрела, хотя и не с такой остротой, как у нас.
- Реструктуризация, как правило, опирается на серьезные экспертные оценки. Наверняка ими располагают и профсоюзы. Как вы, человек в металлургии многоопытный, представляете себе завтрашний день КМК?
- Управляющей компанией КМК был заказан анализ: какую продукцию комбинат сможет продавать в ближайшие 10 лет. Выводы института Черметинформации практически совпали с заключением авторитетной консалтинговой компании Roland Berger. Они для нас неутешительны - КМК должен иметь производительность порядка 1,5 миллиона тонн в год, продукция - в основном железнодорожные рельсы, железнодорожный и строительный прокат, который будет сбываться в Сибирском регионе. Поэтому мощности КМК по готовому прокату должны быть почти в два раза меньше существующих.
Оттолкнувшись от этих исследований, эксперты пришли к выводу: "новый" КМК - это рельсобалочное производство плюс мелкосортные станы плюс шаропрокатный стан. Комбинат должен выпускать: а) рельсы всех видов; б) строительный прокат всей номенклатуры, который продается в Сибирском регионе; в) помольные шары, которые также покупаются в Сибири. В этой рыночной нише комбинату гарантирован платежеспособный спрос. Имеет будущее и доменное производство, а также Кузнецкий ГОК и инфраструктурные подразделения предприятия, правда, с выделением их в самостоятельные юридические лица, работающие на хозрасчете. С этим можно соглашаться, можно спорить, однако нужно проверять расчеты. Но игнорировать такую постановку вопроса у профсоюза нет оснований.
По такому пути шла Западная Европа. Последний пример - это реструктуризация металлургического комбината "ЭКО-сталь" в г. Айзенхюттенштадте (Восточные земли ФРГ). Там многие производства были отправлены в свободное плавание. Это позволило комбинату получить солидные инвестиции, значительно обновить производственные мощности и войти в число ведущих предприятий Европы. Но следует признать, что не все из выделенных в самостоятельные хозрасчетные производства предприятия смогли выжить.
- Вы считаете, что обновленный КМК будет привлекателен для инвесторов?
- Профсоюз дает себе отчет в том, что без инвестиций нельзя будет сделать КМК современным конкурентоспособным предприятием. Только лишь реконструкция рельсобалочного производства, по предварительным оценкам, потребует около 100 миллионов долларов. Такие деньги инвесторы вложат лишь в предприятие, которое имеет ясную перспективу на рынке.
- Как вам видятся взаимоотношения профсоюзов и управляющей команды в ходе реструктуризации? Хватит ли сил противостоять "неудобным" действиям менеджмента?
- Когда речь идет о реструктуризации крупного комбината, простых решений не может быть. Профсоюзы должны добиваться полной прозрачности происходящих перемен, понимания людьми реальных перспектив производства, с которым они связали свою жизнь, своих собственных перспектив. Важно знать, что могут и должны сделать работодатели, что - государство, а что - профсоюз. Поэтому профсоюзные органы будут детально и педантично анализировать предложения менеджмента, не допуская произвольных, немотивированных, упрощенных решений. Безусловно, ответственные социальные партнеры не могут поступать по принципу "лес рубят - щепки летят". Надеюсь, что и не будут. Основанием для такого оптимизма и является создание социального совета компании - органа выработки оптимальных социально-трудовых решений на уровне холдинга.
- С точки зрения социальной защищенности работников у вас есть уверенность в успехе?
- Без инвестиций, без средств на развитие отечественная черная металлургия в мире ужесточающейся конкуренции едва ли выживет. Все мероприятия, касающиеся реструктуризации, должны идти блоком, в пакете, учитывающем социальные аспекты: и выплату пособий, и переобучение людей, и их социальную адаптацию. Да, отрасль ждут нелегкие времена. Но при сильных, поддерживаемых трудящимися профсоюзах, при социально ответственных работодателях, при активном участии государства этот сложный период может и должен быть пройден без социальных потрясений.