- Николай Николаевич, вы упрекаете Михаила Швыдкого в том, что он, приняв такое решение, нарушил законы, а ведь министр культуры издал свой приказ, основываясь на Федеральном законе "О Музейном фонде РФ и музеях в РФ", а также на постановлении правительства РФ N 179 от 12 февраля 1998 года...
- Я не знаю ни одного правительственного постановления, которое позволяло бы так, по своему усмотрению, распоряжаться собственностью Российской Федерации. А если говорить о правомочности решений, то грубо нарушено сразу несколько законов. Это прежде всего статья 9 закона "О музейном фонде РФ и музеях в РФ", статья 18 Закона "О культурных ценностях, перемещенных в Союз ССР в результате второй мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации", статьи 18 и 36 закона "О вывозе и ввозе культурных ценностей" и постановление Конституционного суда РФ N12-П от 20 июля 1999 года.
- И как же это могло произойти при столь обширной законодательной базе?
- Не думаю, что это была случайность. Ведь президента России, по сути, дезинформировали, и сделано это на основании той ложной информации, которую подготовили специалисты для Минкульта. Возможно, они запутались в тонкостях, связанных с правом собственности на произведения коллекции. Но, помимо собственнического момента, коллекция была оприходована и вошла в постоянное хранение Государственного Эрмитажа. Никто не вправе по своему усмотрению отчуждать предметы музейного фонда. Здесь нарушение законов уже граничит, считаю, с умыслом.
- Ну не преступным же...
- Это должна определять прокуратура. Ее рекомендации, направленные в адрес Министерства культуры России, предлагают ведомству устранить нарушение законодательства по незаконному отчуждению и незаконному распоряжению собственностью Российской Федерации. На мой взгляд, такой подход, эти решения совершенно справедливы и отражают национальные интересы России.
- Судя по документам Генеральной прокуратуры, возвращение коллекции немецкой стороне пока только приостановлено, но вовсе не запрещено.
- Верно, а дальше начинается борьба между сторонниками, так сказать, безвозмездной передачи коллекции и противниками этого.
- На меня чисто по-человечески произвело впечатление ваше письмо Владимиру Путину. Вот вы пишете: "Умоляю Вас, приостановите передачу. Пусть специалисты всесторонне, открыто изучат проблему и дадут Вам компетентные рекомендации - как провести эту передачу с наибольшей выгодой для России, и только на законном основании. Дайте парламентариям возможность разделить с вами ответственность за столь серьезный шаг... И тогда из закрытого, противоправного, несправедливого жеста он станет актом доброй воли великой России, который можно будет совершить в торжественной обстановке". Выходит, вы тоже за возвращение этой коллекции в Германию?
- Я бы вообще не употреблял слово "возвращение", хотя бы потому, что 62 работы из этой коллекции не имеют признаков какой-либо принадлежности к бременскому музею Кунстхалле. Я за равноценный обмен, за передачу на условиях компенсаций, как это определено подписанными документами с немецкой стороной по этому поводу. Не мы пришли 22 июня 1941 года на территорию Германии, а немцы вторглись в нашу страну, разрушили и разграбили наши храмы, музеи и библиотеки, чем нанесли огромный ущерб историческим и культурным ценностям России. И у нас до сих пор есть что поднимать, возрождать и реставрировать с помощью Германии. Безвозмездная передача - это пренебрежение не только интересами Российского государства, но и памятью о миллионах наших соотечественников, погибших в Великой Отечественной войне.
В связи с тем, что глава государства поручил мне, а также руководителю президентской администрации Александру Волошину и министру культуры Михаилу Швыдкому выработать конкретные предложения по решению проблемы, я предложил план действий, состоящий из шести пунктов. По моему мнению, необходимо отложить в сторону 62 рисунка, принадлежность которых не обозначена, и предоставить возможность экспертам их идентифицировать. Необходимо создать комиссию или группу специалистов, которая определит рыночную стоимость каждого рисунка. А то министр культуры оценивает стоимость коллекции в 30 - 50 миллионов долларов, некоторые СМИ - в миллион, а по моим подсчетам, ее цена - до полутора миллиардов долларов.
Оговорюсь, я - не эксперт, но основываю свои предположения на том, что просмотрел специализированные журналы. И увидел: картины Дюрера и Рембрандта, вывезенные в свое время из Бремена и задержанные некоторое время назад в США, оценены уже в 10 и 5 миллионов долларов каждая. А в спорной коллекции есть рисунки и Рембрандта, и Дюрера. Нужно учитывать постоянную тенденцию роста цен на антиквариат в течение последнего столетия. Скажем, если в 1891 году "Ирисы" Ван-Гога были проданы за 250 франков, то в 1987 году один японский мультимиллиардер купил их уже за 53 миллиона долларов. А в "балдинской коллекции" представлено более 200 имен мастеров первого ряда.
Вслед за этим необходимо организовать совместную с немецкой стороной группу экспертов для отбора рисунков, которые должны остаться в России в знак благодарности за спасение и хранение коллекции. И главное - я предложил Михаилу Ефимовичу вести совместную работу в гласной, доступной для общественности форме. Он пока от этого отказывается, но, надеюсь, скоро гнев и обида улягутся, и мы придем к согласию в этом вопросе.
- Николай Николаевич, скандал вокруг коллекции разрастается. Многие удивлены: почему никого до сих пор даже не пожурили, хотя бы за то, что президенту дали недостоверную информацию?
- Думаю, что кое-кого уже пожурили. Но подождем решения президента страны и председателя российского правительства. Я рад, что в ситуации с "коллекцией Балдина" на стороне защитников национальных интересов России сегодня встали закон и Госдума. Кстати, в эти дни в думский комитет звонят, идут письма, телеграммы с поддержкой и одобрением занятой нами позиции. Приятно, что не осталось в стороне и такое авторитетное издание, как "Труд". Надеюсь, в газету по этому поводу придут читательские отклики. Сегодня за все надо бороться всем миром и бескомпромиссно.