- На свете много замечательных мест, но нигде, кроме Москвы, я бы жить не смог. Знаете, я ощущаю ностальгию по столице 40-50-х годов прошлого столетия, вспоминаю, как в то время от своего дома на Красносельской улице на 22-м или 31-м трамвае я приезжал в консерваторию. Тот трамвай, увы, теперь не ходит. Не сохранилось и многое другое, что, оказывается, мне было очень дорого.
- Для каждого человека особенно памятен район его детства...
- В Москву я приехал в девятилетнем возрасте с Дальнего Востока. Мы поселились в доме на углу Красносельской и Ольховской улиц. Между прочим, станция метро "Красносельская" - очень значимое для меня место. Именно там я встретил свою спутницу жизни. Однажды в вагоне метро обратил внимание на привлекательную девушку и загадал, что, если она выйдет на моей станции, я должен буду с ней познакомиться. Так и получилось. Я подошел к ней, представился, проводил ее до дому. Это было в 1956 году. С тех пор мы вместе.
- Где еще вам довелось жить?
- Какое-то время в Петровском переулке, неподалеку от филиала МХАТа, затем от Московской филармонии я получил квартиру около Савеловского вокзала, позже переехал на Каляевскую улицу, в знаменитую квартиру доктора Пирогова. А вот последние пятнадцать с небольшим лет живу в четырехэтажном флигеле, находящемся во дворе Ленкома. В квартире, которую я получил благодаря Раисе Максимовне Горбачевой.
- Интересно, каким же образом?
- Мы (я имею в виду, конечно, "Квартет Бородина") получили Государственную премию СССР и передали ее в Фонд культуры, который возглавляла тогда Раиса Максимовна. А когда меня собрались переселять с Каляевской, кажется, куда-то в Медведково, я написал ей письмо с просьбой о помощи. И она решила мне помочь, обратилась в ЦК.
- Центр Москвы, это, конечно, престижно, но не кажется ли вам, что он малопригоден для жизни?
- Я согласен с вами. Центр столицы становится все менее удобным для жизни. "Выселяются" булочные, продуктовые магазины, аптеки, а на их месте появляются дорогие рестораны, казино и "однорукие бандиты". За самыми обычными продуктами приходится идти аж в Елисеевский. Далеко и цены кусаются. Да и дышать здесь стало нечем, одни выхлопные газы. Вот во время январских каникул, за десять дней, когда машин было не так много, воздух слегка очистился, и у нас была возможность перевести дух, но, к сожалению, каникулы быстро пролетели.
- Какое место для вас как для музыканта является в Москве самым дорогим?
- Это, конечно, здание на площади Маяковского, в котором располагается филармония. У меня в трудовой книжке есть только одна запись: Московская государственная филармония. С 1946 года и по сей день она является нашей альма-матер, и я очень благодарен этим стенам, ставшим такими родными.
- В том же здании находится концертный зал им. Чайковского, как вам эта концертная площадка?
- Этот зал подходит для больших симфонических оркестров, а камерная музыка, которую играет наш квартет, там звучит хуже. В Москве мы выступаем в Большом, Малом и Рахманиновском залах консерватории. Играли в Доме ученых, в Колонном зале. К сожалению, несмотря на то, что он является копией с зала Ленинградской филармонии и построен тем же самым архитектором, звучание там хуже. Вот в Набережных Челнах построили новый органный зал с замечательной акустикой! Кроме того, там чудесный оркестр и превосходная публика. Мэр этого города поддерживает филармонию. Мне кажется, он может служить примером для столичных руководителей - как надо относиться к серьезной музыке. Ведь в Москве почему-то засилье эстрады, причем преимущественно плохой. Ансамблей с идиотскими названиями, где все пошло и глупо. В столице уже почти забыли о том, какая великая здесь была когда-то эстрада, какие имена: Шульженко, Утесов...
- Если бы у вас была возможность что-либо в Москве изменить, то что бы вы сделали?
- Мне очень неприятно, когда разрушаются старые здания, а на их месте возводится какой-то новодел. Хотя, конечно, я очень благодарен мэру, что удалось восстановить храм Христа Спасителя.