Литературный обзор
Один рассказал историю любви, другой — фрагменты собственной жизни, а третий поведал про реальную войнушку с пиратами. И от всего этого прямо дух захватывает!
Ингмар Бергман «Шепоты и крики моей жизни»
Чтобы лучше понять демонстрируемые на открывшемся вчера Московском кинофестивале бергмановские фильмы, обратимся к его только что изданным мемуарам. Трижды оскароносный мэтр в них весьма откровенен, хотя вспоминает далеко не все.
В младенчестве он мог погибнуть от истощения, часто болел, отчего «никак не мог решить, стоит ли ему продолжать жить». Детство Бергман разглядывает в микроскоп, часто к нему возвращаясь. Записи о взрослости неполные, с нечеткими краями. О том, что театр без любви возможен, но это мертвый театр. О хронической бессоннице и желудочном неврозе — всюду, где работал, у него был отдельный туалет. Об изматывающей борьбе с налоговыми службами. О «творческом вожделении»: когда камера запечатлевает на лице актера неотрепетированное выражение, автор чувствует себя «ловцом жемчуга». Хотя импровизировать он не любил: «Если обстоятельства вынуждают меня принять не продуманное заранее решение, я весь покрываюсь потом и цепенею от ужаса». Фильм для него — сон, греза. Тарковский — самый великий из всех, ясновидец, сумевший воплотить свои видения. Сокрушается по поводу собственного несовершенства на фоне Тарковского: «Всю жизнь я стучался в дверь, ведущую в пространство, где он движется с такой естественностью. Лишь раз или два мне удалось туда проскользнуть». Даже если и так, то и этого хватило для бессмертия.
Джулиан Барнс «Одна история»
В череде событий, которые случаются в нашей жизни, лишь одно достойно внимания. О нем и поведал в новом, больше похожем на длинное эссе романе самый модный у нас английский прозаик. На русском это уже десятая его книга, подтверждающая прекрасное знание нашей литературы: на сей раз Барнс обыгрывает сюжет тургеневской повести «Первая любовь», где юный отрок снедаем чувствами к особе старше его на пять лет.
У Барнса все еще драматичней: ему 19, ей, замужней даме с двумя детьми, — 48. Они встретились на теннисном корте и были обуреваемы страстью не один год. А спустя полвека циничный джентльмен в подробностях вспоминает эту историю. Объект его страсти ушла в иной мир и, когда он навещал ее в больнице, в голове неотступно билась мысль: сколько осталось бензина в машине. Тургеневской загадочности и трепета нет и в помине. Давно минувшее разбирается с холодом патологоанатома. Подобное Барнс проделывал в книге «Предчувствие конца», за что получил «Букера». Главный герой назвал написанное «бортовой журнал памяти». Лучше и не скажешь. Самое ценное в этом «журнале» то, что после него тянет перечитать Тургенева.
Николай Прокудин «Охотники за пиратами XXI века. Защита торгового флота»
Бывало, что из военных получались отличные писатели-баталисты или детективщики. А здесь обратная картина: прозаик бросает перо, лично участвует в боевых действиях против сомалийских и прочих пиратов, а потом пишет об этом увлекательную книжку.
Про опасные приключения в морях около Сомали, Индии, Шри-Ланки, Сьерра-Леоне и Йемена, где немолодые мужчины с «калашами», имеющие за плечами боевой опыт Афганистана и Чечни, отбиваются от десятков темнокожих варваров с гранатометами. Интернациональные экипажи танкеров, балкеров и прочих мирных сухогрузов, тропическая жара и специфическая диета, соленые морские шуточки и байки про любовные победы в портах десятков стран мира... И как же много они пьют — водки, виски и воды! Все это в наши дни и совершенно всерьез. Щекочущее нервы чтиво не только для подростков.