Скандал вокруг Сколково набирает обороты. В выходные в Следственном комитете президент наукограда Виктор Вексельберг в качестве свидетеля давал показания по делу о хищении средств. А вчера стало известно, что подала в отставку вице-президент, руководитель департамента по международным отношениям Сколково Седа Пумпянская.
Напомню: история сооружения «особой инновационной зоны» Сколково в Подмосковье началась с того, что развалилась построенная к нему дорога. 5 километров асфальта от МКАД тянули полтора года, потратили 5,75 млрд рублей — более чем по миллиарду на километр. Прослужила еще не принятая в эксплуатацию дорога всего девять месяцев, после чего там обнаружилась крайняя изношенность асфальтового покрытия, в тоннель протекала вода, деформировался мост через Сетунь и так далее.
С тех пор больше ничего в иннограде не разваливалось, потому что ничего построенного и законченного там до сих пор нет. Зато вырастают большие и малые скандалы. Сначала 24 млн рублей украли директор финансового департамента фонда «Сколково» Кирилл Луговцев и гендиректор таможенно-финансовой компании «Сколково» Владимир Хохлов. Следом нарисовался депутат Госдумы, получивший от старшего вице-президента фонда «Сколково» Алексея Бельтюкова 750 тысяч долларов за несколько якобы прочитанных им лекций (нобелевские лауреаты отдыхают — им такие гонорары и не снились).
Теперь настало время разоблачений аудитора Счетной палаты Сергея Рябухина, который успел выяснить крайне любопытные вещи. Например, бесплатную раздачу выделенных государством средств организациям, не имеющим никакого отношения к иннограду: 401 млн рублей — Сколковскому институту науки и технологий, не являющемуся участником проекта, 1,6 млрд рублей — такому же постороннему Массачусетскому технологическому институту (США). Или использование госсубсидий на покупку векселей Мострансбанка (на 200 млн рублей), размещение 3,5 млрд рублей на депозитах Меткомбанка.
Люди, сведущие в финансах, понимают: за красивые глаза деньги не раздаются, но кому пошел предположительный «откат», пока не выяснено.
А еще аудитору хотелось бы знать, на каких дрожжах росла зарплата в фонде и его дочерних обществах, если в 2010 году на нее ушло 75,5 млн рублей, а в 2011 году — уже больше миллиарда! И это в организации, которая еще практически не приступила к работе. Для сравнения: «Белорусы в 2005 году начали разрабатывать нормативно-правовую базу, в 2006 году их организация начала получать доход, — говорит Сергей Рябухин. — Мы потратили 2 млрд долларов , а они уже заработали 1 млрд. В Минске в 2006 году объявили критерии эффективности расходования госсредств, а мы от Вексельберга получаем еще только обещания разработать их к нынешнему декабрю...»
Почему так происходит? Учтем, что для Сколково парламент принял специальный закон, по которому будущий инноград предполагалось сооружать как «территориально обособленный комплекс с особым (льготным) правовым режимом деятельности и единым негосударственным управлением». Предлагалось обойтись там даже без российской полиции (тогда — милиции), а создать что-то вроде службы шерифа по американскому образцу. В общем, планировали построить Кремниевую долину, а на практике получается высокотехнологичная деревня Растащиловка. Аудитор смотрит на эту картину и сокрушается: «Если вот эти 55 млрд, которые были на 1 января 2013 года выделены, направить на 14 уже имеющихся наукоградов по всей стране, то мы бы получили невероятный инновационный взрыв, который Россия еще не переживала. Там бы все ученые в такой эйфории находились, такой бы прорыв был...»
Вообще-то в остальных 14 российских наукоградах дела тоже идут ни шатко ни валко — и не только из-за недостатка государственных грантов и субсидий. Причина иная: туда (и в другие места) не идут предприимчивые, креативные люди. А потому у нас не только наука не развивается, но и экономика.
Научный руководитель Высшей школы экономики профессор Евгений Ясин говорит по этому поводу: «Сегодня, казалось бы, интересы бизнеса заключаются в том, чтобы налоги были ниже и одновременно государство давало государственные субсидии — на одно, другое, пятое, десятое. А потом оказывается, что на самом деле им нужно, чтобы от них отстали, чтобы они могли вкладывать деньги, которые они зарабатывают».
Свои деньги, кровно заработанные, — это самые надежные инвестиции. Но сегодня Ясин не верит, что правительство «может создать такую обстановку, чтобы бизнес действительно не боялся инвестировать свои деньги, а не государственные, и чтобы он не вывозил их за рубеж, а, наоборот, максимально привлекал инвестиции, чтобы тратить их здесь и чтобы другие тоже приходили и здесь бы вкладывали».
Кстати, Кремниевая долина в США создавалась не на государственные деньги: государство лишь помогло на начальном этапе с инфраструктурой и гарантировало ринувшемуся туда частному бизнесу безопасность, прежде всего от себя самого. То же самое было при создании в Китае свободной экономической зоны «Пудун» под Шанхаем. Тамошние инвесторы — китайские и зарубежные — были уверены в защите своих прав и экономических свобод по западным, а не китайским стандартам (хотя в стране правила компартия). Самое знаменитое экономическое чудо планеты — сингапурское — стало возможным лишь после того, как в конце
Из России тоже бегут. Если верить оценкам главы Счетной палаты Сергея Степашина, за последние 10 лет из страны уехали более 1,25 млн человек. Предприимчивых, креативных. Уезжают ученые, инженеры, предприниматели. Уезжают с мозгами, с немалыми капиталами. Находят применение и тому и другому за границей.
Из Сколково, кстати, тоже уже бегут. На днях фонд покинула вице-президент, руководитель департамента по международным отношениям Сколково Седа Пумпянская. Говорят, из-за скандала с утечкой денег в Массачусетский институт. Но многие этот уход объясняют общей негативной обстановкой и прогнозируют новые самоувольнения. Потому что Сколково не только не работает, но и теряет репутацию, превращается из нимба в клеймо.
Между тем в декабре Счетная палата планирует приступить к комплексному аудиту эффективности расходования средств бюджета, направленных на создание иннограда Сколково. Ой, что будет...
Иосиф Дискин, председатель комиссии Общественной палаты РФ по развитию гражданского общества и взаимодействию с общественными палатами субъектов РФ
— Я считаю, что инновационный центр Сколково показывает хорошие результаты. Достаточно много сколковских проектов доведены до промышленного производства, в том числе и в сфере биотехнологий, выпускаются уникальные лекарства. Я совершенно не понимаю, почему началась такая странная кампания вокруг иннограда без глубокого анализа. Просто ряд проектов еще не доведены, предоставлены гранты, но еще нет отчета по результатам, а те, которые были запланированы, вполне в срок запускаются в промышленное производство. Созданы достаточно уникальные технологии, которые ждут инвестиций для обращения в производство. И потом, нужно понимать, что инновации — штука рискованная. Какая бы авторитетная ни была экспертиза, фундаментальные вещи трудно предсказать, всегда высокий процент провалов. Это объективное свойство природы.
Николай Шмелев, директор Института Европы РАН, экономист, литератор, доктор экономических наук, академик РАН
— Я без энтузиазма относился к идее иннограда Сколково. Потому что нелогично придумывать новую затею, когда в очень тяжелом положении находятся старые и проверенные очаги идей — такие, например, как Дубна или Академгородок в Новосибирске. Я смотрел и смотрю на эту инициативу как на политический проект, преследующий именно такие цели.
Хотя сама по себе конструкция действительно опробована и в Силиконовой долине, и в других местах — это сама идея, ее разработка и коммерческое использование. Все вроде правильно, механизм должен работать, а он работает не всегда. Продавать идею всегда сложно, а у нас покупать ее некому. Правительство государственные предприятия как таковые отрицает, и совершенно зря, а частному бизнесу все эти долгоиграющие идеи неинтересны. Думаю, не один год и даже не одно десятилетие должно пройти, прежде чем у нас интереса к развитию инновационного бизнеса и всяких достижений будут добиваться не уговорами, не из-под палки, а возникать он будет сам собой. Речь должна идти об автоматическом механизме технического прогресса. Для этого многое надо и не надо делать. Не надо, например, было громить в