На комбинате ответственные лица на эту тему даже разговаривать не хотят. Правда, подчеркивают, что "этот Гончаров всех достал". Ему, мол, советовали: "Освободи квартиру по-хорошему", - а он начал в ней стены штукатурить. Ему говорили: "Выметайся немедленно, ты никаких прав на эту жилплощадь не имеешь". А он газовую плитку на кухне установил, сантехнику монтирует.
В конце концов как-то получилось "само собой", что у представителей, пришедших выселять Виктора в очередной раз, под рукой оказались арматурные прутья и аппарат автогенной сварки. Умельцы быстро наварили перед входной дверью решетку, при виде которой впал бы в тоску любой матерый рецидивист: такой она выглядела капитальной, сваренной на века! Как скажет потом комендант строящегося дома Юлия Провоторова, "вежливым просьбам покинуть помещение Гончаров не внял, ну и...". Его замуровали.
Жена Виктора, Галина, узнав от соседей, что благоверного посадили в клетку, бросилась к нему на выручку. Но что она могла сделать? Разве поплакать, глядя на мужа, который, стоя, словно уголовник, за решеткой, растерянно твердил одно и то же: "Во, блин, дают, а?"
Эта история началась давно, еще в конце 1992 года. Молодожены Виктор и Галина Гончаровы снимали квартиру у чужих людей и мечтали о своей. Только уже вовсю шли рыночные реформы, и квартирой можно было обзавестись не иначе, как за деньги. Но откуда они у супружеской четы, не имевшей за душой ничего, кроме молодости и среднего образования? Виктор работал шофером, Галя устроилась на "вредное производство" - на комбинат строительных материалов (КСМ), выпускающий ходовой красный кирпич. Ей повезло: сразу попала в число пайщиков, собиравшихся выстроить для себя пятиэтажный жилой дом. Администрация комбината с каждым из них заключила договор, согласно которому будущие квартировладельцы давали обязательство проработать на КСМ не менее шести лет. В случае увольнения раньше этого срока договор расторгался - естественно, с возвращением внесенных денег. Галину и Виктора такие условия устраивали: вся жизнь еще впереди. Кое-как наскребли они 200 тысяч рублей для стартового взноса под трехкомнатную квартиру стоимостью 3750000 рублей (по меркам 1993 года).
Сначала дом строился ударными темпами: еще бы, кирпич-то свой! К тому же пайщики всегда были готовы подсобить строителям. Все, в том числе и Галина, аккуратно выплачивали положенные ежемесячные взносы. Даже в пору затяжного кризиса неплатежей пайщики всю зарплату перечисляли на финансирование стройки. Минуло шесть лет.
В живописном и удобном месте (рядом железнодорожный и автовокзалы, в 200 метрах - берег Дона) поднялась внушительная пятиэтажная коробка. Дело оставалось за малым - за отделочными и коммуникационными работами. Но тут "кто-то свыше" ударил по тормозам. Дом не был сдан ни в 1999-м, ни в 2002 году. Поползли слухи: мол, стройкомбинатовские менеджеры собираются большую часть квартир "загнать налево", а их несостоявшимся хозяевам выплатить какой-то мизер.
Одной из первых подняла шум Галина Гончарова, обратившись в районную газету и к депутату областной Думы - за что немедленно и поплатилась. Ее уволили, как прогульщицу. Она действительно четыре дня пропустила - по уважительной причине: возила сына в областную больницу. Предварительно написала заявление с просьбой предоставить ей "кратковременный отпуск без содержания в связи с заболеванием сына". Каково же было ее удивление, когда, выйдя на работу, увидела на доске приказов свою фамилию и резюме: "Уволить за прогул...".
Затевать изнурительную тяжбу с администрацией не стала - себе дороже. Успокоилась на том, что квартиру она заработала, отдав КСМ не 6, как договорились, а целых 10 лет. Но начальство комбината - директор А. Важинский, его заместитель В. Коротких - приказали коменданту достраиваемого дома: ни Гончарову, ни ее мужа к квартире не подпускать на пушечный выстрел. Виктор тем временем, как и другие пайщики, истомившиеся в ожидании новоселья, пытался сам "довести до ума" жилье, которое считал собственностью своей семьи. Его упорное нежелание расстаться с трехкомнатной мечтой и привело к "замуровке", то есть к действиям, которые, по мнению адвоката Гончаровых Юрия Астафьева, классифицируются как незаконное лишение свободы (статья 127 УК РФ), что влечет за собой наказание от трех до восьми лет.
За решеткой Виктор пробыл до 11 часов следующего дня, пока Галина не привела работников милиции и прокуратуры. Процесс его вызволения на свободу выглядел так: двое рабочих - здоровенных мужиков - сначала отжали прутья ломами, потом били по ним тяжелыми кувалдами.
Администрация прислала семье Гончаровых официальную бумагу, где черным по белому написано: за свою квартиру они должны немедленно (иначе она будет продана другому лицу) внести еще почти 250 тысяч рублей. Вклад Галины в строительство квартиры составляет, выходит, всего лишь 40 тысяч. За десять-то лет! Из какой такой формулы ушлые комбинатовские счетоводы вывели эти цифры - понять трудно. Остается лишь предположить: выстроив дом на средства своих работников, администрация КСМ, похоже, вознамерилась еще раз продать им этот дом, уже по сегодняшним ценам на рынке жилья. А чтобы припугнуть строптивых новоселов, опробовала метод замуровки в долгожданной квартире.