Напомним: на прошлой неделе высокие чины партии "Единая Россия" обвинили Соколова в том, что он не ездит по регионам, не знает проблем отрасли. А нынче грянул "бунт на корабле": гендиректор Третьяковской галереи Валентин Родионов, то есть формально подчиненный Соколова, подал на него в суд за резкие высказывания по поводу выставки "Соц-арт", проходящей в Париже под флагом Третьяковки (см. вчерашний "Труд").
Почему иск подан только сейчас, месяц спустя после скандала, в Третьяковке не объясняют. Напрашивается единственное разумное объяснение: месяц назад ставки Соколова, оставленного работать в правительстве Виктора Зубкова, казались высоки, чтобы затевать против него тяжбу. Но сейчас, когда в ходе предвыборной борьбы на министра культуры - одного из лидеров "Справедливой России" - стали совершать накаты влиятельные деятели из конкурирующей партии, Родионов, похоже, решил, что настала пора свести старые счеты.
Тем временем Александр Сергеевич в разговоре с корреспондентом "Труда" продолжает настаивать на своем: включение провокационных произведений в парижскую выставку от имени Третьяковки можно рассматривать как факт коррупции.
- Речь шла об использовании бренда Третьяковской галереи с целью показа под этой вывеской явно не соответствующих ее уровню поделок. Это вполне может быть рассмотрено как коррупция, поскольку автоматически поднимает их цену. Замечу, что никакие фамилии при этом не звучали. Само же слово я могу повторить ровно столько раз, сколько потребуется.
Этот разговор произошел во вторник на встрече в Московской консерватории - родном вузе Александра Сергеевича (Соколов - профессор, а в недалеком прошлом ректор консерватории). На ней стало ясно, отчего опальный чиновник держится так уверенно и с кем нынче блокируется в сложной политической борьбе. Коллективу своих коллег министр представил нового участника попечительского совета консерватории - мэра Москвы Юрия Лужкова.
Юрий Михайлович объяснил, отчего принял приглашение Александра Сергеевича:
- В прошлом году я вышел из попечительского совета Большого театра, поскольку не был согласен ни с теми путями, по которым пошла его реконструкция, ни с гигантскими затратами на нее. Москва принимала самое активное участие в строительстве Новой сцены Большого, мы отселили из прилегающего квартала людей, построили между старым и новым зданиями инженерный корпус со служебными, репетиционными помещениями. Его ресурсов вполне хватило бы на обе сцены. И вдруг сопредседатель попечительского совета Михаил Швыдкой показывает мне "уточненный проект", по которому, оказывается, необходимо построить огромный подземный комплекс с еще одной сценой! Я понял, что с этим советом мне не по пути.
Соколов и Лужков рассказали коллективу вуза о плане 3-летней реконструкции консерваторского комплекса. После его реализации практически весь примыкающий к консерватории квартал будет принадлежать ей. Для этого город поможет выкупить три здания, пока что принадлежащих другим владельцам.
- Главное - сохранить акустические качества уникальных залов: Большого, Малого и Рахманиновского, - подчеркнул министр. Поэтому одновременно здесь будут работать и реставраторы, и акустики, и мастера по органному делу.
Чувствовалось, что Соколов ощущает себя в стенах консерватории, как дома. Может, и ему в этот момент думалось: не спокойнее ли солидно профессорствовать в родном вузе, чем отражать атаки сверху и снизу на министерском посту?