Мы встретились в одной из конюшен на окраине города. Немков, он же, как оказалось, вахмистр Центрального казачьего войска, вернулся "с охраны общественного порядка": при полном параде, с шашкой наперевес. Ну чистый Гришка Мелехов...
- А шашка-то настоящая?
- Царская, булатная, с именным номером: ее только казакам-фронтовикам выдают, - отозвался Игорь Николаевич. - Вот сейчас зададим корма и махнем домой: Галина Васильевна, супруга моя, чайком напоит.
Кони, стоящие в деннике, услышав знакомый голос, враз весело заржали. И пока Николаич их поил (оказывается, животному, что застоялось в стойле, прежде надо воды дать, а уж потом -овса, сена), я успела узнать, что бывший кавалерист-фронтовик только недавно нашел время зайти в райвоенкомат и выправить ветеранские документы.
- Не пошел бы я за этими льготами, уж сколько лет прожил после войны без них. Да вот нужда заставила: лишние деньги в хозяйстве не помешают, да и лошади посытнее будут. Вон сколько их "новые русские" рассовали по клетушкам, а чтобы вспомнить, поена ли, кормлена ли бедняга, - ни-ни. Наедут, погарцуют для форсу - и все.
Сам Немков уже и не вспомнит, с какой поры держит лошадей. Домой, в городскую квартиру, его не тянет, поэтому зачастую остается ночевать в конюшне.
- Я когда с Буденным познакомился, даже не удивлялся, что Семен Михайлович сам зачастую ночевал на сене в конюшне, рядом с булаными да каурыми. Разговоров у нас с ним душевных было много, да только он обижался, когда я про своего першерона рассказывал. Такой породы в Москве ни у кого не было: моя Майра - единственная. Вот его немного и заедало. Он начинает буденновскую породу нахваливать, а я ему своего першерона или тех же арабских, английских скакунов, ахалтекинца похвалю. Ну а если вспомню при нем немецкую породу, ту, что Геббельс выводил, - беги с глаз долой. Крутого нрава был мужик: настоящий кавалерист. Под горячую руку, говорят, верхом на лошади врывался в квартиру. А шашкой как рубал! Он и меня научил владеть ею. А еще удивлялся, как это я прятал в землянке жеребенка. Дело было в хрущевские времена, тогда и курицу-то в деревне не разрешали держать, а у меня - лошадь в городе! Когда уж сильно стали прижимать, знакомый милиционер посоветовал выкопать под кладбищем на Загородном шоссе землянку и там спрятать жеребца. А выгуливал его по ночам: участковый мой на стреме стоит, а я - пасу животное.
- Откуда у вас такая любовь к лошадям?
- С сызмальства отцовские табуны гонял в ночное. Мне было лет 7, когда семью раскулачили. Отца сослали в Воркуту, а мать, она была шведкой, признали шпионкой и осудили по 58-й статье. Краснопогонники тогда поизмывались над животными: стреножат, а лошадь не дается. Особо строптивых они стреляли у нас на глазах... Я тогда, чтобы не попасть в детдом, вместе с пятью сестрами убежал в лес. В 30-е годы в лесах таких беспризорных, детей "каэров", было много. Жили на милостыню, иногда нас зэки подкармливали. Они тогда канал Волга - Москва строили. Началась война, и власти вспомнили о нас: выловили всю беспризорную шантрапу и - в ремесленное училище. Узнал, что в Гривно кавалерийский полк генерала Белова формируется, я к нему и напросился сыном полка. Воевал, был тяжело ранен, но списали только в 46-м. Отправили в Ухтомскую рихтовать рессоры. Там на аэродром навезли рухлядь - американские машины и приказали из запчастей собирать новые. Наши "спецы" так постарались, что в результате эти автомобили оказались тяжелее американских на целую тонну! Я как раз познакомился с Василием Сталиным, он в Ухтомку свою футбольную команду привозил, так он все посмеивался над нами, как это мы умудрились такой "тяжеловоз" собрать. В машинах он разбирался дай Бог каждому! Смелый, бесшабашный и простой был мужик.
- Рассказывают, судьба сводила вас с Ворошиловым, Брежневым, Чурбановым...
- Когда демобилизовался, решил своих лошадей завести, а денег-то не было. В ремесленном училище научили меня печи и камины класть, а печники после войны были в большой цене. Устроился работать в жилищную контору печником. Вот и стали отправлять от одной знаменитости к другой.
- Как же сына "врагов народа" допускали к таким высокопоставленным людям?
- Мастер я был именитый, вот и зазывали, да так, что потом в друзьях ходили. Только однажды конфуз вышел. Работал я на даче у Чурбанова, сюда Брежнев приезжал с женой. И вот я возьми и расскажи про свою жизнь охраннику Чурбанова. Тот доложил хозяину о моей "родословной". После чего Галя Брежнева, которая прежде все старалась водкой угостить, перестала меня замечать. Я и рад был, потому что отродясь водку не пробовал.
...Домой 76-летний Немков повез меня на... велосипеде. Всю дорогу хвалил свою американскую "велосипедку", которой никакие снежные колдобины нипочем. Может, оно и так, но я с облегчением вздохнула только у подъезда немковского дома. Потом мы пили чай, он у Галины Васильевны какой-то необыкновенный: душистый, с луговыми травами. И - разговаривали, конечно, о лошадях. О том, как мужнина любовь к животным передалась и ей.
- Кто-нибудь из ваших детей увлекается лошадьми, верховой ездой?
- Только внучка, да и то, если время позволяет. Зато дети к нам со всей Москвы приезжают, чтобы покататься на Хиве и ослике Тоше. Новый год - год Лошади: так что готовим двойной праздник ребятишкам. Да и хозяйских лошадей надо подготовить к новогодним праздникам: тоже ведь захотят покататься.
- А за чьими лошадьми вы ухаживаете сейчас?
- Имена хозяев нам нельзя называть, но про московского мэра Лужкова, он приезжал с женой просто покататься, одно скажу: наездник он хороший. Лошадь сразу почуяла хозяина.
Немков сам тачает сбрую, седла-хомуты шьет. Шил снаряжение и для лошадей Святослава Федорова.
- "Портняжить" я стал давно, а еще раньше - собирать все лошадиное снаряжение. После смерти Семена Михайловича узнал, что продают буденновское седло. Назанимал денег и выкупил, а на нем дата - 1939 год! Есть у меня и хомуты с той самой лошади, на которой тело Сталина везли...