"ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ" ПОМЕНЯЛА ПОЛ

"Я всех гостей своих люблю, глупца и мудреца, но средь гостей не потерплю унылого лица". Эти

"Я всех гостей своих люблю, глупца и мудреца, но средь гостей не потерплю унылого лица". Эти слова знаменитого тоста князя Орловского - персонажа оперетты Иоганна Штрауса "Летучая мышь" - не зря вынесены эпиграфом к буклету спектакля, премьера которого состоялась на днях в Московском академическом музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко. Чего-чего, а уныния бессмертное произведение "короля вальсов" вызывать не должно. И хотя, признаюсь, в этой версии пьесы (где режиссеры Александр Титель и Игорь Ясулович вернулись от "советской" "Летучей мыши" с текстами Николая Эрдмана и Михаила Вольпина к первоначальному либретто Карла Хаффнера и Ришара Жене) до меня "дошли" далеко не все перипетии сюжета: кто кому послал подметное письмо, кто кому мстил за давнюю обиду, почему в костюме Летучей мыши щеголяет нотариус Фальке, а не красавица Розалинда, почему русский князь поет женским голосом и т.п., тем не менее представление увлекло, почти нигде не казалось затянутым.
Да, юмор тут, пожалуй, погрубее, чем в привычной нам редакции, - ну что ж, оперетта никогда не относилась к жанрам утонченного интеллектуального содержания. Вполне в ее законах и осовременивание текста, когда, скажем, директор тюрьмы лихо командует: "Стоять и бояться!" - а смотритель оного же заведения "голубоватым" голосом воркует: "Прошу вас, господин Блендамед" или "Мужчина, чего вы от меня хотите". Несильно нарушают карнавальную "логику" вставные номера наподобие изящной джазовой фантазии саксофониста Алексея Козлова (отчего-то на тему Рахманинова) и даже словесные репризы Виктора Шендеровича (который, впрочем, танцует здесь более смешно, чем говорит).
Но главное - артисты под руководством дирижера Вольфа Горелика, как правило, добротно и даже с огоньком исполняют чудесную музыку Штрауса. Прима театра Ольга Гурякова чудо как хороша собой, хоть ее типично оперному, "чайковско-пуччиниевскому" лирико-драматическому сопрано тут не так комфортно, как в партиях Татьяны или Мими. Зато обладательница легкого, порхающего сопрано Хибла Герзмава словно родилась для роли шалуньи Адели, в которой демонстрирует отменную виртуозность. Как всегда, неотразим в своем обаянии Вячеслав Войнаровский, особенно с гигантскими крыльями маскарадного костюма (удивительно, что в другом составе ту же партию нотариуса - Летучей мыши поет не тенор, а баритон Евгений Поликанин, притом тоже здорово). Великолепное меццо-сопрано Елены Манистиной настолько нежит слух, что, по-моему, даже скептика не смутит нарочитая условность ситуации, когда актриса изображает мужчину (говорят, так - в оригинальной партитуре Штрауса). Ведь в конце концов мы на карнавале, и не только в сцене бала: само явление Театра, особенно комического, особенно музыкального - не маскарадно ли в широком смысле слова?
Сказочности прибавили спектаклю декорации Владимира Арефьева, хотя прием кинопроекции с видами гор, лесов, может быть, больше подходит к шоу вроде недавних концертов Николая Баскова в Кремле. Но опять-таки ничего не скажешь: красиво. А за красоту, ей-Богу, многое можно простить. Да и, увы, нечасто мы ее тут сможем лицезреть: попробуй собери столько звезд сразу. Вот, например, Ольга Гурякова отъезжает на два месяца за границу: ей ведь и в Венской опере рады, и в Парижской.