Почти все наши вожди – от царей до генсеков – любили поохотиться
Весна – время, когда у людей обостряется вкус к жизни.
А для любителей охоты начинается высокий сезон. В прежние времена для первых лиц государства увлечение охотой было практически обязательным хобби – своеобразным довеском к прочим символам власти. Порой важнейшие политические решения принимались узким кругом именно во время охотничьих вылазок.
Одним из крупнейших событий 1884 года, например, стала встреча русского, австрийского и германского монархов на охоте под Варшавой, в царском загородном дворце в Скерневицах.
Во время этой встречи обсуждались вопросы продления Союза трех императоров. Н.П. Малыхин, состоявший тогда в свите Александра III, записал: «4 сентября. После завтрака охотничий кортеж тронулся из Скерневиц и ровно в 2 часа остановился у ворот зверинца… Государь император настоящим егерским выстрелом убил прекрасного рогача-даниэла (оленя. – «Труд»), император Вильгельм с одного выстрела повалил также большого самца, а император Франц Иосиф тремя меткими пулями положил трех великолепных рогачей…»
От своих предшественников не отставал по охотничьей части и последний из наших царей – Николай II. Уже вскоре после коронации он написал из Царского Села своему брату Георгию Александровичу: «Раз в неделю я обязательно езжу на охоту под Гатчиной и, должен сказать, никогда прежде так не наслаждался этим, как теперь, когда, понятно, меньше времени…»
Вожди новой, советской России не считали охоту барским пережитком. Большинство коммунистических руководителей баловались с ружьишком. В архиве сохранились документы, относящиеся к малоизвестному эпизоду из жизни Ленина: осенью 1920‑го, когда тот отправился поохотиться в Смоленскую губернию, его там едва не арестовали. Вот текст зашифрованной телеграммы, которую послал в ВЧК Н.В. Крыленко, член ВЦИК, обвинитель Верховного трибунала: «30 августа сего года я, возвращаясь совместно с тов. Лениным с охоты, был остановлен на станции Оленино Виндавской дороги березовским уполномоченным уездкомдезертир тов. Шмуклером, предъявившим мне телефонограмму за номером 315 и 316 от имени уездвоенкома Бельского уезда Егорова с предписанием арестовать находящихся на станции членов ВЦИК, а также тов. Ленина и представить их немедленно в город Белый в уездвоенком…»
Следователю Верховного трибунала Василий Егоров показал: «30 августа мне было сообщено в частной беседе с местным крестьянином, фамилии не помню, что в деревне Нестерово проживают лица, именующие себя членами ВЦИК во главе с Лениным. Причем на день эти лица выходят в лес, а на ночь приходят в деревню. Я навел сейчас же справки в парткоме и в отделе управления исполкома. Там мне сообщили, что никаких сведений относительно приезда тов. Ленина в Бельский уезд нет… Предполагая, что под именами тов. Ленина и членов ВЦИК скрываются бандиты, я отправил телефонограммы… Я приказывал в случае сопротивления при проверке документов у лиц, именовавших себя членами ВЦИК, таковых задержать и препроводить ко мне».
Через полтора месяца расследований появилось «Заключение по делу гр. Егорова»: «Принимая во внимание отзыв парткома о безупречном прошлом Егорова и нежелательность судебной огласки всего описанного инцидента, 1) дело о порядке уголовного преследования Егорова прекратить, 2) самого Егорова отстранить от должности за несоответствием, 3) дело о Егорове передать на распоряжение президиума ВЧК для заключения его под стражу на срок до 6 месяцев».
Вот такие неожиданные «трофеи» дала та ленинская охота.
В биографии товарища Сталина тоже обнаруживаются несколько охотничьих эпизодов.
В 1913–1916 годах во время ссылки в глухом сибирском станке Курейка «политический» Джугашвили регулярно отправлялся на промысел. Добытая дичь помогала ему хоть как-то поправлять бедственное финансовое положение. Одна из жительниц Курейки, А. Тарасеева, вспоминала: «Иосиф Виссарионович любил рыбачить и ходить на охоту. Пушнину сдавал купцам, а рыбу солил для себя».
На вырученные от продажи деньги Сталин покупал керосин для лампы, хлеб и сахар. Согласно требованиям местного надзирателя, ссыльному, уже совершившему до того несколько побегов, не разрешалось пользоваться огнестрельным оружием. Однако выход из ситуации все-таки удалось найти. «Уж очень любил Сталин охотиться, а ружье-то и не разрешали ему, – рассказывал позднее местный житель И. Салтыков. – Мы пустились на хитрость. Унесем ружье в лес, повесим по договоренности на ствол дерева. Сталин в лес – и ружье есть». Курейские старожилы вспоминали, что будущий отец народов добывал на охоте зайцев, горностаев, птицу.
Много лет спустя, в 1933 году, вождь народов в компании с Буденным и Ворошиловым отправился проводить очередной отпуск на Кавказ. Там для него устроили настоящее сафари, организатором которого стал председатель Совнаркома и ЦИК Абхазии Нестор Лакоба.
У Холодной речки высокопоставленные охотники добывали фазанов, тетеревов и перепелов, порой стреляя по птицам прямо из открытого сталинского «Роллс-Ройса» (за три дня добыли более 300!). А в лесах Бзыбской долины стреляли косуль, медведей, кабанов. Перед началом этой эпопеи Лакоба отобрал из местных крестьян полтора десятка загонщиков. Во время охоты одного из мужчин сильно помял медведь, так что человек остался калекой на всю жизнь, но об этом несчастье высоким гостям, конечно, не рассказали.
При Хрущеве едва ли не обязаловкой для всех наших партийных лидеров стали выезды в подмосковный охотничий заповедник Завидово. Такие поездки включались и в программу визитов крупных зарубежных государственных деятелей в СССР. Зачастую именно там, на природе, происходило обсуждение важных международных проблем и даже заключались судьбоносные соглашения.
На экзотическую для него зимнюю охоту приехал однажды кубинский лидер Фидель Кастро. Судя по сохранившимся в архивах кадрам кинохроники и фотографиям, молодой политик с Острова свободы и его советские опекуны отнюдь не стеснялись в шалостях. Первые лица активно валяли друг друга в сугробах, кидались снежками, а Никита Сергеевич и вовсе схватил меховую шапку Кастро, напихал в нее снега и потом с хохотом нахлобучил на голову Фиделю.
Столь любимое Никитой Сергеевичем Завидово оказалось осенью 1964-го местом конспиративных встреч вождей партии, затеявших переворот.
Брежнев, занявший кремлевский трон после свержения Хрущева, охотой занимался еще более увлеченно. Случалось, прямо в конце рабочего дня он срывался из Кремля в Завидово. В гостях у генсека там побывали многие западные политики.
Одно из самых интересных сафари прошло в мае 1973 года, когда Брежнев привез на охоту помощника президента США по национальной безопасности Генри Киссинджера. О некоторых подробностях той встречи вспоминал посол в США Анатолий Добрынин:
– Переговоры проходили в подмосковном охотничьем хозяйстве в Завидово. Значительная часть времени ушла на обсуждение проекта Соглашения о предотвращении ядерной войны. Брежнев придавал этому документу особое значение… Когда в Завидово был выработан документ с проектом вышеуказанного соглашения, Киссинджеру предложили парафировать согласованный текст. Он уклонился, сказав, что у него нет таких полномочий... Спор разрешился тем, что Брежнев настоял на получении от Киссинджера расписки на простом листе бумаги о готовности правительства США подписать такое соглашение...
В октябре 1903 года Николай II отправился в Австрию к своему «коллеге» Францу Иосифу, и там в Мюрцштегском охотничьем замке два монарха после удачной охоты договорились о соглашении по вопросам, касающимся политической обстановки в болевой точке Европы – на Балканах.
Специальный закрытый заповедник Завидово появился летом 1929 года, когда по настоятельным просьбам наркома обороны Ворошилова было дано распоряжение Московскому окружному земельному отделу передать Военно-охотничьему обществу 13 000 га заповедных земель в районе поселка Козлово. Долгие годы строительство объектов в Завидово, их обслуживание, содержание и разведение зверей финансировалось из бюджета военного ведомства. Для охраны заповедника были привлечены сотрудники 9-го Главного управления КГБ и был выделен спецбатальон бригады охраны Минобороны.