Дамы смотрели с изучающим любопытством:
- У вас что, в семье кто-то глухой?
- Почему?
- Ну люди, которые с этим по жизни не сталкивались, на это просто не обращают внимания.
- У меня мама - сурдопедагог, работает в интернате для слабослышащих.
- А-а, - засмеялись они, довольные, что оказались правы.
Не то чтобы они себе цену не знали. Знали. И скорость, и несуетливая внятность, и эстетика доведенных до автоматизма движений - все это может покорять. Просто, страна глухих - это некий параллельный мир. Их у нас в стране 13 миллионов. И, как правило, мы их в упор не видим. Прежде всего потому, что не слышим. Остальных вынуждены замечать и против воли: когда они, стоя на улице, благим матом вызывают домочадцев к окну или на балкон, и даже когда молча едут в метро, нацепив наушники, с ними вместе полвагона слушает бьющий по мозгам стрекот.
...Мама, придя из школы домой, первые часа полтора разговаривала очень громко, форсируя голос, как моряк под рев шторма. Потом переключалась на обычный регистр. Но с годами делать это становилось все труднее, говорила все громче, а вот слышала все хуже и хуже. "Глохну", - показывала жестом. И, включая мимику: "Жаль".
Вообще разговор руками - это удобно: быстро, никого не напрягает, такое общение всегда тайна для окружающих. Тайна двоих.
Указательный палец одной руки резко проводит по указательному другой, руки складываются домиком - "быстро домой". Щепотью два быстрых движения в середку лба - "учиться", та же щепоть в область сердца - "работать"... А вот ученикам разговаривать жестами не разрешали - такое в те годы было поветрие: пусть, мол, упражняются, произносят звуки. О, эти звуки... Они были, конечно, еще те!
Вечерами ученицы звонили из своего интерната к нам домой. Мы с сестренкой хватали трубку:
- Дратути, как ваты дела? - с веселым энтузиазмом орали они с того конца линии. Мы их шутливо передразнивали. Мама бросала на нас презрительный взгляд, на ходу показывая: "Дуры". ...Хотя можно, наверно, и мягче перевести: "Глупые". Но мы-то знали: она имела в виду "дуры".
А в первый день долгожданных зимних каникул приводила домой парочку девочек в нелепых, негнущихся пальто на вате с куцыми цигейковыми воротниками:
- Это Зоя и Магзура. Их родители не забрали, поживут у нас.
- Что, все каникулы? - ошарашенно спрашивали мы.
- Как получится, - жестко отвечала она. - И учтите, они хорошо считывают с губ.
- И это называется счастливое детство? - возмущалась сестренка. Их же приходилось таскать всюду с собой, мама за этим бдила. Мало того, что таскать, но еще и развлекать, напрягать глотку, говорить четко и внятно, привлекая внимание окружающих.
Помню через годы восторженный мамин вскрик:
- Зоя вышла замуж за слышащего!
Замуж за слышащего - это апофеоз, мечта почти несбыточная. Что называется, без комментариев.
Тогда мы много раз смотрели с интернатскими фильм "Двое", где юная Виктория Федорова играет глухонемую девушку, а Валентин Смирнитский - студента консерватории. По тому, как блестят в темноте глаза ребят, было ясно, что эта история для них того же порядка, что "Ромео и Джульетта". Даже лучше, оптимистичнее: ничего для них не потеряно, все возможно. И не важно, что практически все глухие, кого они в жизни знают, обычно работают в шумных цехах и держатся исключительно своего круга. Но выйти за его пределы хочется любому: за полноценной информацией, новыми впечатлениями, опытом, который не всегда можно на пальцах - хочется и чутким ухом. Ведь только все это вместе и называется "быть как все".
А для нас мир звуков становится все громче и навязчивее, зловещие низы токают в мозгу помимо нашей воли, децибелы глушат тихую музыку сердца. Можно понять Исаака Дунаевского, который в ресторанах всегда платил музыкантам за молчание, чтобы ничего не играли. "Тишины хочу, тишины: нервы, что ли, обожжены..."
Глухих вокруг нас с каждым годом становится все больше. Такой популяционный ответ - уйти в другой Космос, который существует только на расстоянии жеста.