В РОССИИ НЕ МОГУТ ЖИТЬ ЭГОИСТЫ

Главная Жизнь 01:01 23 Октября 2003 195

Мариуш Вильк приехал в Россию двенадцать лет назад. До этого участвовал в "Солидарности", работал пресс-секретарем Леха Валенсы, разочаровался в политике, выпустил книгу "Нелегалы" - о подпольных лидерах "Солидарности", жил в США. В Москве был во время пу

Слепков Вениамин

Напечатать

- Мариуш, вы побывали во многих уголках России. Почему надолго связали себя именно с Севером?
- Все началось в Вологде, где я влюбился в северную архитектуру. Мне нравятся приглушенные умиротворяющие краски Севера. Просто поразила меня открытость людей. Но настоящая встреча с Севером произошла на Соловках. У меня есть тяга к аскетизму, но не в монашеском понимании. Например, я не люблю пышной музыки барокко. А когда четко слышишь соло на саксофоне, можешь сосредоточиться на этой музыке. Вот и Север мне помогает сосредоточиться. Можно углубиться в себя, прислушаться к своим мыслям и ощущениям.
В историческом плане меня интересуют новгородская колонизация, вечевая культура Новгорода. Новгородцы шли на север через Карелию. Карелия - это тигель, в котором мешается много культур. Здесь произошла очень важная встреча: с одной стороны культура охотников, шаманов, характерная для угро-финских племен, с другой - крестьянская земледельческая культура. "Калевала" встретилась с былиной. Кроме того, здесь был центр раскола. Солженицын не зря говорит, что раскол имел больше последствий, чем большевистская революция.
Меня интересует стык разных культур. Как пишет известный карельский ученый Орфинский, когда встречаются две культуры, то представители каждой пытаются подчеркнуть свои глубинные черты, чтобы не размыться. И потому эти черты ярче выражены, чем там, где культура монолитна.
- И какие выводы? Вы сказали, что нигде больше люди не говорят столько о душе, о Боге, о смысле жизни. Но бытует мнение, что все эти разговоры схоластичны, ведутся только чтобы не работать. Мол, русский мужик созерцательно-ленив...
- Через иллюминатор самолета очень хорошо видны российские просторы. Они впечатляют и захватывают, но ты понимаешь, что освоить такие пространства почти невозможно. Любой труд, вложенный в обустройство этой земли, не имеет смысла, потому, что ее все равно по-настоящему не освоить. А если заранее известно, что работа выше твоих сил, то перестаешь бороться, сосредоточиваешься не на внешнем результате, а на своем мироощущении.
А по поводу ленивого мужика... Я смотрю, как здесь люди пашут. Сенокос - мухи, комары, гнус, жара. Я пытался сорняки на огороде скосить, обливался потом, был искусан оводами. Адский труд, а потому утверждение, что мужик ленится работать, - кем-то придуманный недоброжелательный миф.
- Значит, если говорить об отличиях России от Запада, то это пространство?
- Пространство - раз. Два - в этих огромных просторах нужна открытость в отношениях. Однажды я заболел, так сосед в новогоднее утро в лютый мороз побежал за четыре километра за врачом для меня. Кто бы в Польше побежал в новогоднее утро что-то для кого-то делать?..
Да и зачем бежать, если есть телефон и очищенные от снега дороги? Обустроенность жизни делает людей эгоистичными. Позвонишь - "скорая" приедет. А тут, где нет телефона и надо помогать друг другу, люди становятся более отзывчивыми.
- Вам как западному человеку интересны эти наши разговоры о смысле жизни, о Боге?
- Я вообще-то не люблю разговоров о Боге... Но меня поражает стремление русских осмыслить основные проблемы существования. И сам факт, что человек думает об этом, - свидетельство глубинной духовной жизни.
- Насколько трудно человеку западному войти в эту иную культуру? Вы цитировали одного путешественника, который сказал, что хорошо бы русские имели другой цвет лица - были зелеными или фиолетовыми. Мол, приезжаешь в Китай, видишь желтые лица - и понимаешь, что ты в другой среде. А здесь - такие же белые, но по-другому думающие, иные.
- Когда я ехал в Россию первый раз, взял в дорогу книгу маркиза де Кюстина. Как только Кюстин добрался до России, один русский князь посоветовал ему прожить хотя бы два года в этой стране, чтобы начать познавать ее. Я это запомнил, два года просто жил и наблюдал, а потом вдруг поймал себя на мысли, что думаю на русском языке. Пошел за грибами, смотрю в корзинку и подсознательно считаю грибы по-русски. Для меня, как для филолога, это очень важно. Мне кажется, когда приезжает иностранец, да еще плохо знающий русский язык, не разбирающийся в мате, в том числе, - он не поймет русской жизни.
Главная ошибка иностранцев, приезжающих в Россию на месяц, на две недели, в том, что они со своими мерками пытаются подходить и к этой стране. Возьмем, например, понятие демократии. Здесь нет такой демократии, к которой привыкли люди на Западе. Прежде чем понять, что здесь есть, надо услышать неологизм "дерьмократия". Вот, кстати, пример богатства и своеобразия русского языка, когда одна буква в слове может полностью опрокинуть его смысл.
Не согласен и с теми, кто считает западную культуру, западное устройство общества эталоном, под который надо подгонять другие страны. Думаю, что в мире должна существовать "многокультурность". Западная культура не может служить эталоном.
Например, я очень не люблю распространенного в Америке феминизма. В России его нет. За, возможно, какими-то исключениями, здесь гораздо более патриархальная семья. Я прошел по деревням всего берега Белого моря и Карелии. Когда захожу в дом, то только мужчина мне подает руку, женщина всегда стоит позади него.
- Вместе с тем в одном из интервью вы сказали, что русские мужчины не взрослеют - настолько сильна материнская доминанта в женщинах.
- Да, инфантилизм мужчин меня поражает.
- В чем это выражается?
- Например, в зимней рыбалке. Большинство мужиков целыми днями сидит над лункой и дергает удочку. Можно это делать раз в неделю, чтобы отвлечься, но нет - в руках игрушечка, рядом бутылочка, и все хорошо. А за скотом в это время ухаживает женщина. Но в этом в немалой мере сама женщина виновата. Сколько раз я вижу мужиков в запое, которых утром жена похмеляет. Однако пусть уж лучше мужики остаются несколько инфантильными, чем то, до чего доводят американские феминистки, когда их мужчины становятся педерастами.
- Хорошо ли, на ваш взгляд, для человека, для россиянина жить в этой нашей культуре?
- У меня в Америке был друг, с которым я познакомился в Польше. Приезжая в Гданьск, он всегда останавливался у меня. Сказал однажды: "В твоем доме я себя чувствую, как в своем". И вот я еду в Америку. Звоню ему: "Привет, я в Бостоне". Думал, он обрадуется, мол, давай приезжай. Он же на момент замолчал, а потом: "Ну, что? Может, встретимся?". Я говорю: "Давай". Жду приглашения. В ответ: "Сегодня у нас вторник, давай в пятницу - у меня будет время ланча свободное". Назвал ресторанчик, где встретимся. Мы встретились, поговорили час, потом каждый за себя заплатил, и расстались...
После этого я приезжаю в Россию. 1991 год, в магазинах очереди за хлебом. У меня лишь адрес одной москвички, у которой я смогу остановиться. Приезжаю, хозяйка варит картошку, достает из холодильника все, что есть: бутылку водки, квашеную капусту, соленые огурцы. Мы сидим до утра и разговариваем.
На следующий день она меня ведет в гости к молодым филологам, которые узнали, что я приехал из Америки. И вновь садимся на кухне, достается все, что есть в доме, на стол и вновь разговор до утра. Эта открытость поразила меня с первых двух ночей в Москве, особенно по сравнению с богатой Америкой...
- Что ждет Россию, если все равно освоить наше пространство невозможно?
- Но все-таки столько веков уже Россия живет! И ведь всегда было тяжело. Это только закаляет.
- О вас пишут - "элитарный польский писатель". Кто та "элита", которая читает ваши книги?
- Это люди, которые ищут чего-то отличного от западной культуры.
- Доходят ли до вас отклики польских читателей - что их удивляет, возмущает, восхищает в России?
- Я приведу самый красивый пример. Тогда я еще жил на Соловках. Однажды вечером, в первых числах января, слышу, что кто-то ходит вокруг дома и не может найти вход. Вьюга, все занесено снегом. Открываю дверь, смотрю, стоит длинноволосый красавец лет двадцати, говорит по-польски. Он пришел ко мне, потому что на Рождество отец положил для него подарок под елку - мои книги. Он прочел их и спустя две недели был у меня в гостях.
- А есть отклики русских читателей?
- Первые части "Карельской тропы" о путешествии по Беломорканалу публиковались на русском языке в журнале "Новая Польша". Ко мне пришли шестеро молодых парней из Архангельска, которые собирались повторить наш путь и так же на яхте пройти Беломорканал, используя книгу как путеводитель. Я хочу, чтобы мои книги читали и на русском языке...

Напечатать

Жизнь 00:10 / 07 Марта 2024 5333

Псы тоже летают

В тестовом режиме запущена новая услуга - перевозка питомцев на соседнем пассажирском кресле

Евгений Смирнов

Труд

А помните, как «Аэрофлот» обвиняли в бездушном отношении к путешествующим животным? Критика имела последствия. Как сообщила пресс-служба компании, по итогам прошедшего года на треть увеличилось количество...