Актриса Джулия Ормонд - о работе с Никитой Михалковым и размолвке с Голливудом
Джулия Ормонд, знакомая российскому зрителю прежде всего по мелодраме «Сабрина» Сиднея Поллака и фильму Никиты Михалкова «Сибирский цирюльник», нынешней осенью побывала во Владивостоке на международном кинофестивале «Меридианы Тихого», где нам и удалось побеседовать. Конечно же, разговор начался с приветов Никите Сергеевичу, отмечающему в эти дни 70-летие.
— О! Признаться, не знала, что у Никиты Михалкова такая серьезная дата. Сейчас же ему позвоню и поздравлю! Кстати, у моей мамы тоже день рождения в октябре, знак Весов... Но Никита — совершенно особенный человек. Помню, на съемках «Цирюльника» я приезжала рано утром на площадку: грим, костюм, текст выучен, я полностью готова к работе. Нет только режиссера. Ждем. Время идет, артисты в беспокойстве: где Никита? С трепетом в голосе его помощники объясняют: он играет в теннис. Ожидание продолжается. «Когда он придет?!» — спрашиваю уже в ярости. Отвечают: когда выиграет. Но когда он наконец появлялся, все снова были во власти его энергии и обаяния. Наверное, игра давала ему внутреннее равновесие, необходимое для творчества.
— Когда вы получили сценарий «Сибирского цирюльника», сразу приняли предложение сниматься?
— С этим была целая история. Мне очень понравился сценарий, но к тому времени, когда он попал мне в руки, я уже подтвердила свое участие в другом проекте. Тем не менее согласилась встретиться с Никитой в Париже, чтобы обсудить его предложение. Внутренне я готовилась сказать ему, что, увы, не смогу с ним поработать. Но Никита не тот человек, которому можно хоть в чем-то отказать! Мы поужинали, выпили по бокалу вина, и он говорит: ты будешь у меня сниматься. Утвердительно, безо всякого знака вопроса. Я пытаюсь ему объяснить свои обстоятельства, но он и не думает отступать. В конце концов наша переводчица, поняв, что обстановка накаляется, сказала, что ей надо выйти. Никита смотрит мне прямо в глаза — а у него гипнотический взгляд! — и еще раз говорит: решено, ты будешь у меня сниматься! И сил сопротивляться у меня больше не было. Так началась российская часть моей биографии. В России у меня было в результате больше съемочных дней, чем Голливуде. Предполагалось, что я подписываю контракт на полгода работы в «Цирюльнике», но в итоге фильм создавался больше полутора лет. И это во многом изменило всю мою карьеру.
— Почему же?
— Во-первых, эти съемки потребовали очень много физических и душевных затрат, после них я чувствовала себя опустошенной и начала отказываться подряд от всех предложений. Сказать по правде, мне не хотелось вновь вовлекаться в съемочную суету, да и сами проекты после «Цирюльника» не казались мне стоящими внимания. А в Голливуде нельзя выпадать из обоймы — о тебе тут же забывают. Но меня это не волновало — я пребывала на той волне, когда хочется делать что-то по-настоящему важное, быть полезной людям.
— И чем же вы, Джулия, занялись?
— Стала участвовать в общественном движении против торговли людьми. В 2005-м меня выбрали послом доброй воли ООН. Открыла собственную кинокомпанию Indican. Мы сделали, например, документальный фильм, рассказывающий о том, как использовался нелегальный труд в изготовлении изделий известных брендов. После него в Калифорнии все магазины обязали принимать для продажи только ту продукцию, где указано, что она изготовлена исключительно при участии легальных работников...
Вообще большая часть моей жизни посвящена общественной деятельности. Где бы я ни оказывалась, всегда стараюсь встречаться с представителями общественных организаций. У меня есть друг-индус, он был продан из детдома в рабство в Канаду. Бывают совершенно разные ситуации — от незаконного усыновления до продажи ребенка для низменных целей. В мире сегодня более 200 млн сирот, поэтому в любой стране я стараюсь узнать, как заботятся о брошенных детях, как их защищают.
В моей памяти надолго останется детский дом во Владивостоке, который я посетила, улыбки детей, их шумная радость при нашей встрече. Они совсем не казались несчастными, подавленными, зажатыми. Было видно, что им уделяется много внимания, они не одиноки. И все-таки я никак не могу понять, чем вызван принятый в России закон об отмене иностранного усыновления. Ведь дети — наша общая забота и наше общее будущее. Есть главная задача: в мире не должно быть сирот, а все остальное вторично.
— Все это важно, но будет жаль, если роли в кино останутся для вас в прошлом. У вас нет желания вернуться в большой кинематограф?
— Кино для меня совсем не прошлое: я продолжаю сниматься. Мне интересно участвовать в современных телесериалах, их качество становится все выше и часто превосходит классический кинематограф. Еще хочу попробовать свои силы как театральный режиссер. Но от больших, долгосрочных проектов отказываюсь: не могу уезжать из дома надолго. Моей дочери Софи 11 лет, она для меня на первом месте, я стараюсь почаще быть с ней рядом.
— Двадцать лет назад, в 1995-м, после знаменитой «Сабрины» и «Первого рыцаря», где вашими партнерами были Ричард Гир и Шон Коннери, журнал People включил вас в список самых красивых людей планеты. Вы и сегодня сохраняете замечательную внешность. Как вам это удается?
— Мне 50 — я не скрываю свой возраст, не стараюсь улучшить свою внешность искусственно. Из молодости сегодня делают культ, она имеет определяющее значение, и это очень неправильно! Как актриса пройдет по красной дорожке фестиваля, в каком будет наряде, насколько она молодо выглядит — именно это теперь в первую очередь определяет ее карьерные перспективы. В независимом американском кино ситуация, к счастью, иная, но в Голливуде это именно так. Мне такой подход кажется противоестественным. Люди меняются с возрастом, смешно это игнорировать и ограничивать творчество тех, кто перешагнул порог юности. У каждого времени жизни свои достоинства. Шейпинг, диета — этим я занимаюсь с юности, вот и все мои секреты. Главное — сохранять чистоту души и помыслов, стараться делать добро, не быть равнодушным человеком. Никакого пафоса в моих словах нет — это просто программа жизни, которую я для себя выбрала.