— Ваш образ как телеведущей привычно связан с передачами о популярной музыке, но вы недавно признались «Труду-7», что с годами все больше увлекаетесь классикой. Нет ли планов затеять что-нибудь телевизионное на эту тему?
— Я была бы счастлива затеять, но пока ничего конкретного сказать не могу. Хотя деятельность моя на ТВ связана с музыкой, но это никак не вписывается в понятия «популяризировать» и «пропагандировать». Потому что при этих словах перед глазами сразу встает общий план Большого зала Консерватории, который все успели заучить и чрезмерным употреблением которого старое советское телевидение немножко отвратило народ от классики. Мне не нравится выражение лиц людей, которые ходят на концерты, допустим, Пендерецкого: типа мы самые умные, а другим здесь не место…
— Пендерецкий не виноват, он прекрасный композитор.
— Не виноват, но когда у нас вокруг
— Тогда пока расскажите о более привычном для вас формате — «Жестоких играх».
— Вначале мне было сложно его вести. Потому что мне не нравится, когда люди себя калечат. С другой стороны, интересно наблюдать, как в нормальном человеке, кто бы он ни был — спортсмен, домохозяйка или популярная певица, вдруг просыпается желание вырваться из тины обыденности и испытать свои возможности в чем?то принципиально другом. Тогда начинаешь относиться к «Жестоким играм» как к приключению. Мне предстояло найти свои зацепки к проекту, чтобы понять, за какие места его пощупать, чтобы найти ту идею, которая для меня в нем станет основополагающей. И я ее нашла. Мы же все советские дети, у нас были «Зарницы», «А
— Но на советском ТВ не могло быть слова «жестокий» в названии.
— А у нас может. Все поменялось, пока мы росли.
— Это хорошо?
— Мне кажется, это симптом времени, просто мы сами со времен советского ТВ поменялись. Помните, в конце 80-х ТВ вдруг стало местом, куда все стали обращаться за живым словом, смотреть «Взгляд» и думать: вот сейчас нам
— Но не воспитывает ли подобное шоу желание убрать конкурента во что бы то ни стало, короче говоря — подлость?
— Слишком сильное слово. Да, в любой человеческой группе есть люди, которые плетут интриги, стараются деморализовать других. Но наша игра так выруливает, что выкидывает их сама. Здесь другая, очень простая мораль: боролся — победил. Очень такой американский подход: работай и заслужи свою победу. Американцы своими упрощениями иногда хороши, иногда скучны. Вот в этом случае упрощение работает.
— Предвижу, что некоторая часть публики скажет: а чего вы цепляетесь за американские ценности, которые и без вас нам со всех сторон навязывают, у нас свои идеалы есть.
— Я думаю, не стоит уподоблять нас «Макдоналдсу». Мы сами россияне и делаем передачу для россиян. Мне очень понравилась пародия на «Жестокие игры» в «Большой разнице». Там звезды отправились в российскую глубинку.
— Вы упомянули «Большую разницу»: интересно, что ее многие эксперты называют в числе самых удачных проектов.
— Там пародия на пародию не приходится. Все сделать удачно нереально. Но вот артист сделал Григория Лепса практически ноль в ноль. Если бы мне не сказали, что это не Гриша, я бы, может, и не заметила. Там очень хорошая креативная группа. И надо отдать должное продюсерскому таланту Александра Цекало: он разыскал участников, даже
— Что еще из телепроектов закончившегося года выделите?
— Мы дома
— А вы не одобряете «Дом?2»?
— Проект настолько раскручен, что, даже критикуя его, ты только добавляешь ему популярности. Для меня это, собственно, не ТВ. Это просто реализация идеи, что можно за
— Ну тогда вернемся к музыкальным проектам, с которых, как понимаю, началась ваша ТВ-карьера.
— Началась она с попытки играть в социальные проекты. Но для них я была мала, программа «Времечко», куда я попала, была вариантом
— Но что будет в этой области? Знаю, что вы, например, не видите смысла возрождать «Фабрику звезд».
— В том виде, в каком она была, — нет. Скорее я не вижу людей, которые могли бы это сделать. Продюсеров, которые могли бы потянуть проект такого масштаба в плане музыкального наполнения, можно сосчитать по пальцам. Потому что тут нужен целый институт: сам музыкальный продюсер, его продюсерский центр, люди, которые придумывают песни, слова, делают аранжировки… Все продюсеры, у которых есть такая структура, уже поработали с «Фабрикой». Возможны варианты, идея не изжита, но ее надо
— Киркоров ни разу в проекте не был.
— И слава богу.
— Так ведь у него вроде все есть: и сам по себе фигура, и агентство под ним.
— Я считаю, у него просто не хватило бы пороху. Это три месяца нудной, скучной работы. Человек привык к громким эффектам, а здесь вот этого как раз не надо. Просто твою фамилию один раз назовут в начале отчетного концерта. А все остальное время ты, извините за выражение, фигачишь. Ведь многое остается за кадром в такого рода проектах. И Меладзе, и Матвиенко, и Крутой, и Фадеев, и даже Дробыш, несмотря на то что он из них всех менее расположен к коммуникации, — все ходили в дом к этим детям, у которых происходили нервные срывы типа «он меня бросил, а я его люблю», и разговаривали, успокаивали, устанавливали эмоциональный контакт. На такую работу вышеупомянутый персонаж,
— А вы не считаете, что попса вообще отживает, молодежь от нее отворачивается, поворачивается к рэпу?
— Попсовая часть есть и в рэпе — например, Тимати. Рэпером его можно назвать с огромной натяжкой. Потому что рэп изначально — голос улицы, протестная история. Как и рок. В любом направлении есть два мотива: творческие достижения и популярность. Понятно, все в той или иной мере хотят признания. Но
Попсой можно быть в любом жанре. Попса — вообще слово, не имеющее стилевого наполнения. Она существует за счет того, что ей дают другие жанры. Посмотрите, как упомянутый вами Киркоров любит надевать одежду в рокерском стиле. Хотя, казалось бы, какое он имеет на это право? Но ему нравится внешне перевоплощаться. И он экспериментирует с подобного рода вещами, которые в его случае я бы даже назвала фетишами. А другие попсовые артисты заигрывают с r’n’b. Вику Дайнеко нельзя в чистом виде назвать исполнительницей r’n’b. Тем не менее ей нравится стиль Агилеры, она пытается ей вокально подражать. Впрочем, она имеет на это право, потому что у нее голос того же масштаба. Но вот когда за это берутся десятки других певцов и певиц, у которых голос гораздо скромнее, а они тоже пытаются петь все эти виртуозные мелизмы в стиле Бейонсе…
— Вы к тому, что рэп вас бы не заинтересовал?
— Нет, я к тому, что у нас в семье Денис (муж Яны. — «Труд-7») больше любит рэп, чем я. Но я абсолютно не сноб, мне интересно слушать, что они говорят. Если убрать из рэпа все эти понты типа «чувак, я иду по своему кварталу, я классный пацан, не продам свою братву» — сейчас это уже не уличная эстетика, а скорее игра в нее… если этот внешний слой убрать, то слушать это интересно. Потому что это срез жизни определенного пласта людей. И что сделано хорошо, то хорошо — я имею в виду у
— У Басты, например…
— Вася Вакуленко — замечательный молодой человек. То, что у него две ипостаси, по крайней мере честно. Есть Баста, который попопсовее, есть Ноггано, который режет
— Ну так, может быть, представить себе, что Яна Чурикова садится в эфире с
— На самом деле вы попали в точку, у меня в голове куча форматов на эту тему, дело только за одним — надо сесть и все это сделать. Но такому проекту надо отдавать все силы, а я уже много где задействована. Вот и детская школа еще…
— Это что такое?
— Школа современной эстрады, кино и ТВ.
— Вы руководитель школы?
— Художественный. Уже два года. Я еще беременная была.
— У вас была еще одна хорошая идея — «Помидорный концерт».
— Он и сейчас идет, когда могу, включаюсь. Идея была такая: если ты неважно спел, тебя закидают помидорами.
Денис, супруг Яны: Я мечтал именно о реальных помидорах. Это же я придумал, будем справедливы. Можно, я заберу свой кусочек славы?
Яна: На самом деле участники просто выслушивают о себе все, что им говорят без обиняков члены жюри. Однажды подошел ко мне Илья Резник: мне как,
— Озвучивать фильмы не разлюбили?
— Мне очень нравилась эта работа. В принципе, голос — не главный мой инструмент. Когда слышишь, как говорит, скажем, Сергей Чонишвили, понятно: вот это
На документальном фильме о Бритни Спирс мне было проще, потому что я знаю и могу пережить ее историю. То есть я не разделяю ее взглядов на жизнь, она сама виновата в том, что случилось: алкоголь, наркотики, лишение родительских прав… Но, с другой стороны, родители
Подобные примеры я вижу все время — родители привозят свое дитя: все, блин, учи стихи, танцуй, пой… И видно, что карма его теперь только в том, чтобы быть на сцене. Отец Бритни в фильме трогательно готовит доченьке овсянку. Но за этим огромный бэкграунд — мы же знаем, она стала такой, потому что он этому всячески способствовал, цинично ее эксплуатируя, зарабатывая на ней деньги. Короче, вжиться в эту историю было безумно интересно. А моей задачей было просто передать, что ей фигово, хотя в
Она, может быть, и давит из себя слезу, но она реально плачет. Передавать все эти эмоциональные состояния было интересно — не
— Будет еще
— Не знаю. Во всяком случае заказов на мультики пока нет. Хотя я с удовольствием вернулась бы к этому и применила опыт, который у меня за эти годы накопился.
— Журнал Viva, редактором которого вы были несколько лет, приостанавливался, а теперь возрождается.
— Он возрождается в этом году, сейчас у нас вышел первый номер. Мы повзрослели за эти два года, рынок ушел вперед — не без нашего влияния. Но теперь наша команда сильно обновилась, и мы готовы круто взорвать этот рыночек. Не буду говорить, чем.
— А если бы вам сохранили весь ваш доход, но сказали: «оставь за собой только одно дело»?
— Я думаю, так бы не получилось, я мультиинструменталист. Как Холмс — чтобы расследовать дела, он играл на скрипке, курил трубку, смешивал реактивы.
Денис: Нюхал кокаин.
Яна: Спасибо, я, надеюсь, миновала этот соблазн. Правда, курю, но не трубку, а сигары. Обхожусь без тяжелых стимуляторов.
— А бывало
— Конечно. Я уже много раз приводила в пример свой первый эфир на «Фабрике звезд». Я же до этого работала на федеральном канале только в «Добром утре», причем как говорящая голова. А тут на мне так много завязано: мы ведь делали прямой эфир проекта, подобного которому до нас в стране не было, и сами до конца не знали, что делаем. Непонимание собственной роли, как я осознала уже потом, и привело к тому, что я просто эфир завалила. Не находила себе места, говорила не те слова. Ужас, стыд и позор!
— Нет ли в мыслях интересного формата, который в жизни не встречался, а вы бы его могли попробовать провернуть?
— Я поняла, что на ТВ не бывает сослагательного наклонения. Ты просто идешь и делаешь то, что задумала сама, или то, что сказал продюсер. А говорить об этом имеешь право только тогда, когда у тебя все готово, процесс запущен и обратного хода нет.
Наше досье
Яна Чурикова родилась в 1978 году в Венгрии в семье советского военнослужащего.
Окончила журфак Московского университета в
В 1997–2003 годах была виджеем MTV Russia, с
Главный редактор русского издания международного журнала «Viva!». Замужем, в
