- Перед нашей встречей я прочитала вашу книгу "Все в жертву памяти твоей" - о Владимире
- Перед нашей встречей я прочитала вашу книгу "Все в жертву памяти твоей" - о Владимире Высоцком, написанную в форме дневника. Там все так подробно изложено, что уже и не знаю, о чем вас спрашивать...
- А давайте отложим наше интервью и посоветуем вашим читателям прийти в театр на Таганке и купить эту книгу, где я ее продаю.
- Думаю, все же читатели нас не поймут. К тому же после прочтения дневников у меня сложилось впечатление, что театр постоянно лихорадило от срывов Высоцкого, и коллектив "стоял на ушах", не зная, сыграет Владимир Семенович очередной спектакль или нет. Это действительно было так или мне показалось?
- Дело в том, что в моем дневнике описаны наиболее экстремальные ситуации в театре. Может, поэтому у вас сложилось впечатление постоянных ЧП на Таганке, хотя это было совсем не так, и жизнь состояла не только из пограничных ситуаций, были в ней и спокойные моменты, которые я не записывал. Хотя, должен вам сказать по секрету, пили тогда актеры гораздо больше, чем сейчас. Нынешняя молодежь мне в этом смысле не нравится, нет у них той бесшабашной удали, какая была у нас. Конечно, я шучу, но в каждой шутке есть доля правды. В одном из первых спектаклей "Десять дней, которые потрясли мир" была такая знаменитая реплика: "Все революции от трезвости пошли... Раньше пили и побеждали".
Что же касается Владимира Семеновича, то его не единожды увольняли из театра за срывы репетиций и спектаклей. Любимов тогда часто собирал коллектив и все острые вопросы выносил на труппу. Виновник представал пред своими товарищами, и они решали его судьбу. Так вот, на одном собрании, посвященном неблаговидному поведению Высоцкого, все выступают, обличают его, а потом предоставляют ему слово. Как сейчас помню, Высоцкий вышел и сказал: "Я пил, пью и буду пить". Повернулся и вышел. Любимов развел руками и произнес сакраментальную фразу: "Чистосердечное признание смягчает вину". После чего был вывешен какой-то строгий приказ. Володя же месяц-два погулял, а потом опять был возвращен в театр.
Любимова часто спрашивают в интервью: " Если вы так не любите своих актеров, а любите западных, то почему не работаете с ними? Вы не боитесь, что ваши обидятся на вас?" На что Любимов отвечает: "Мои актеры не могут обижаться на меня, потому что я создал этот коллектив. Ведь они - явление проходящее, а театру уже скоро 40 лет стукнет". Не хочу комментировать это заявление, поскольку Любимов - человек умный и понимает, что его профессия еще более преходящая, чем актерская. Поэтому он всегда ценил талантливых артистов и особенно выделял Володю. Играя в спектакле "Высоцкий", я каждый раз слышу слова Любимова, сказанные им после смерти Володи: "Это был замечательный русский поэт, и это было самое ценное в нем", то есть Юрий Петрович понимал, с кем имел дело. Конечно же, ему надо было сохранять творческую дисциплину и удерживать от срывов Высоцкого, иначе бы он не назначил меня на роль Гамлета. Став знаменитым, Володя мог навсегда покинуть театр, но это было невозможно, поскольку он не мог жить без него. У Высоцкого есть такая песня: "Живу я в лучшем из миров". Так вот, она о театре, о том воображаемом мире, в котором он пребывал на Таганке, где звездное небо состояло из осветительных фонарей. К тому же Володя любил Юрия Петровича.
- Это при том, что Любимов не раз говорил, будто Высоцкий исчерпал себя, не выдержал испытание славой?
- Да он много чего говорил, но Высоцкий был и остается замечательным поэтом. Это самое ценное, потому что актеров много, а вот поэтов-актеров не так уж часто встретишь в русской культуре. Ведь только после смерти Володи мы поняли, с кем работали вместе. Москва была потрясена похоронами Высоцкого. Люди разных сословий шли непрерывным потоком на Таганскую площадь, чтобы проводить в последний путь любимого поэта, барда и артиста.
- Любимов много сделал в становлении Высоцкого как артиста?
- Да, на 90 процентов. С самого начала ему сильно помогло счастливое стечение обстоятельств. В начале 60-х ушел в кино Николай Губенко, и Высоцкий сумел заменить его во всех спектаклях. Саша Калягин замечательно репетировал после Высоцкого Галилея, но по своему темпераменту не мог сравняться с вулканическим Володей. Я уже не говорю об истории с "Гамлетом", она особая. Кроме Юрия Петровича, никто бы тогда не смог доверить роль Гамлета Высоцкому, и тут у него была своя стратегия: он хотел, чтобы главного героя Шекспира-поэта сыграл артист-поэт.
- Можно сказать, что для Высоцкого театр был одновременно и домом, и крепостью, и в то же время он сковывал его свободу?
- Ну всем нам хочется быть свободными, но те артисты, которые сбрасывают эти оковы, как ни странно, не выигрывают от этого. Я тоже мог не раз уйти с Таганки - были такие предложения от разных режиссеров, но я не мог изменить своему Кузькину, которого начал репетировать еще в 1967 году. Потом спектакль по повести Можаева "Из жизни Федора Кузькина" был запрещен, потом уехал за границу Юрий Любимов, потом он вернулся, и мы возобновили работу над постановкой и в конце концов выпустили спектакль. Так вот, под знаком Кузькина я прожил на Таганке более 35 лет, и если бы захотел, то мог бы сыграть и Гамлета. Но я понимал, что Любимову придется ставить спектакль заново, потому что менялся весь исполнительский состав "Гамлета". Так что зря говорят, будто Золотухин подсиживал Высоцкого. Впрочем, Володя тоже так не думал. Надо сказать, что для него главными в жизни всегда были друзья. Не жена, не дети, не карьера, а друзья. В отличие от меня.
- Тем не менее в какой-то анкете он написал, что вы его лучший друг.
- Наверное, тогда так оно и было. Поймите меня правильно: я никогда не предавал своих товарищей, но все-таки не они определяли мою жизнь. Хотя Володю я сильно любил, и думаю, он понимал, что не я сам себя назначил на роль Гамлета, а Любимов, который сделал это, скорее всего, из соображений дисциплины...
- Выходит, между вами возникало соперничество?
- Его не могло быть, потому что по индивидуальности мы были слишком разные, у каждого была своя творческая биография, и поэтому причин для зависти не возникало.
- Вам когда-нибудь доводилось наблюдать за муками его поэтического творчества?
- Понимаете, когда в течение 16 лет каждый день общаешься с человеком, то не воспринимаешь его сочинительство как что-то особенное. К примеру, снимались мы вместе в фильме "Хозяин тайги". Ночь, я сплю, а он пишет что-то там за столом... К тому же он постоянно находился в таком центростремительном разгоне, что для него было вполне естественно сочинять в поезде, гостинице, в перерывах между съемками. В течение дня у него постоянно шел внутренний творческий процесс, я это часто замечал по его отсутствующему взгляду. Как-то на собрании одна актриса сказала: "А вы, Владимир Семенович, помолчали бы, вы нас вообще не замечаете и не здороваетесь". Володя тогда растерялся, потому что от природы был мягким, добрым, интеллигентным человеком, совсем иным, чем его сценические герои, и представить его специально не здоровающимся было невозможно. Бывало, идешь по длинному подземному переходу на сцену, а тебе навстречу - Высоцкий. Ты ему улыбаешься, а он проходит мимо и ничего не видит. В таких случаях я никогда на него не обижался, ибо понимал: наш Моцарт где-то витает.
- Кстати, о Моцартах. Прошло 23 года после смерти Высоцкого, и круг людей, видевших его на сцене, сокращается. На смену ему пришли новые барды, а те, кому сейчас за 20, в основном знают Высоцкого как поэта. Что вы думаете по этому поводу?
- Для меня с самого начала было понятно, что Высоцкий останется в нашей культуре в первую очередь как поэт. Иосиф Бродский сказал: "Смерть Высоцкого - это не только потеря для русской поэзии, но и для русского языка". Если же говорить о моцартианском начале Высоцкого, то в его успехе немалую роль сыграло отлично отточенное ремесло, о котором еще Сальери у Пушкина говорил: "Ремесло поставил я подножием искусству". Вдохновение, наитие могут приходить или не приходить, но в основе любой творческой профессии должно лежать ремесло, то есть фундамент, на котором и строится искусство.
- Известно, что хороший партнер во многом определяет успех актера. Скажите, Высоцкий помогал своим партнерам по сцене или был слишком сконцентрирован на себе?
- С Володей всегда игралось легко, потому что он был хорошим человеком, а это всегда связано. Нас объединяли не только сцена, кино, но и общность взглядов на многие вещи. Иногда он приходил с Мариной (Влади. - Л.Л.) к нам в гости, мы вместе отмечали дни рождения, премьеры.
- Вы давно видели Влади?
- Последний раз я видел Марину на презентации ее книги в Москве. Но для меня это была уже совершенно другая женщина, не та, которую я знал в молодости. Мне же всегда хочется помнить ее такой, какой она была с Володей.
- А свою первую встречу с Высоцким помните?
- Нет, не помню. Зато я хорошо запомнил, как впервые встретился с его творчеством. В то время я работал в театре имени Моссовета, но уже знал, что скоро мы с женой (Ниной Шацкой) будем играть на Таганке. Тогда я пришел посмотреть один из старых спектаклей долюбимовского театра - "Микрорайон" в постановке Петра Фоменко. На сцену вышел очень симпатичный актер и под гитару запел:
В тот вечер я не пил, не пел,
Я на нее вовсю глядел,
Как смотрят дети, как смотрят дети,
А тот, кто раньше с нею был
Сказал мне, чтоб я уходил,
Сказал мне, чтоб я уходил,
Что мне не светит...
И дальше: "Ударил первым я тогда, так было надо". Для меня это был настоящий шок. В то время, когда все играли советские пьесы, где одни положительные герои боролись с другими положительными героями, я вдруг услышал такой "обалденный" текст. Как выяснилось потом, исполнителем песни был Алексей Эйбоженко, а ее автором Высоцкий. Ну а дальше мы встретились с Володей уже в театре, и началось наше житие-бытие, где, как говорится, "лицом к лицу - лица не увидать". Как-то вдова Твардовского сказала Любимову: "Батюшки мои, у Александра Трифоновича не было столько людей на похоронах, как у Высоцкого. А ведь Твардовский поэт!" Так-то оно так, но мы все помним, как песни Высоцкого звучали на каждом шагу, а его хрипловатый голос выворачивал всем душу наизнанку. Если бы кто-то тогда вздумал заикнуться, что у Высоцкого есть и слабые стихи, его бы растоптали. И вот теперь нынешним двадцатилетним надо разъяснять, кем был Высоцкий в 60-70-е годы для всех нас... Но что бы мы им ни говорили, как бы ни убеждали молодых людей, они сами должны оценить его произведения и понять, что он - один из лучших русских поэтов минувшего века.