.jpg)
Хорошие фотографии способны отразить не только характер человека на снимке, но и эпоху и загадки, с нею связанные
Вот и эти два портрета объединяет не только неожиданный ракурс, в котором представлены всемирно известные композиторы, но и любопытный «второй план» — необычные истории, связанные с созданием этих незаурядных фотосвидетельств.
Перед вами обложка ноябрьского номера журнала Time (США) за 1942 год. На снимке в каске пожарного — Дмитрий Дмитриевич Шостакович. После премьеры его великой Седьмой симфонии в марте 1942-го снимок облетел все газеты и журналы мира. Вместе с историей о том, как гениальный композитор с первых же дней войны записался в народное ополчение и с началом бомбежек Ленинграда дежурил на крыше консерватории, где он и другие преподаватели и студенты тушили зажигательные бомбы. Как гласит эта история, именно на пункте ПВО № 5 в перерывах между бомбежками Шостакович и начал писать свою знаменитую Седьмую симфонию, которую дописывал уже в Куйбышеве, в эвакуации. Там симфония, отразившая подвиг защитников блокадного города, и прозвучала в первый раз. Потом были Англия и США — и знаменитая обложка Time...
И лишь много позже, из воспоминаний другого «бойца» пожарной охраны консерватории, композитора Дмитрия Толстого (сына Алексея Толстого), выяснилось, как на самом деле был сделан известный всему миру снимок. «Ночью, прямо из дома, привезли Шостаковича, — пишет Дмитрий Толстой.- Ему надели на голову пожарную каску, попросили подняться на крышу, сфотографироваться там и поскорее спуститься в безопасное место. Участие Шостаковича в противопожарной воздушной обороне заняло не более десяти минут. Но никто из нас, членов команды, не роптал: все понимали, что Шостаковича надо беречь».
Понимал это и Сталин, ведь это по его приказу все попытки знаменитостей, в том числе и Дмитрия Шостаковича, попасть на фронт незамедлительно пресекались. Так что решиться на подобную фотосессию ее организаторы могли только по указанию свыше.
Кстати, в исполнительском раже они упустили одну немаловажную деталь. Пожарная каска на голове композитора относилась к разряду командирских: такие кокарды мог носить только комсостав. Рядовым же новобранцам полагались простые каски, к тому же не никелированные, как эта, а латунные. Но это, конечно, всего лишь детали. И разве они что-нибудь меняют в героической летописи обороны города на Неве и легенде про автора Ленинградской симфонии?
А здесь вы видите черно-белый фотопортрет Игоря Стравинского, сделанный в 1946 году, — возможно, самый значительный и знаменитый из всех. По крайней мере сам пианист, встретив автора снимка через несколько лет, обнял его со словами: «Господин Ньюман, вы сделали меня известным». Автор фото такое признание оценил.
.jpg)
«Это был один из самых невероятных моментов моей жизни, — вспоминал Арнольд Ньюман. — И вообще уникальный случай в истории фотографии, я могу его сравнить только с заявлением Авраама Линкольна, что его сделала президентом фотография Мэттью Брэди». (Нам, кстати, этот портрет известен по изображению на 5-долларовой банкноте...)
А вот профессионалы далеко не сразу оценили по достоинству этот портрет Стравинского. Журнал Harper’s Bazaar, который заказал Ньюману эту работу, поначалу даже отказался ее публиковать. «Это фотография рояля, а не человека», — заявили автору. Как ни объяснял фотограф, что идея его компоновки снимка продиктована желанием глубже раскрыть личность дирижера и композитора, показать, какую роль в его жизни играет музыка, — все напрасно: фото не принял сам Алексей Бродович, арт-директор журнала. Впрочем, в итоге это оказалось только на руку Ньюману: снимок остался в полном распоряжении автора и, став знаменитым, принес ему славу и немалые дивиденды.