- Этот балет мы с Василевым планировали выпустить еще осенью позапрошлого года, - говорит Наталья Дмитриевна. - В августе 1998 года состоялась его генеральная репетиция, но спектакль не вышел из-за финансовых сложностей. Ох уж эти кризисы! Из-за них наш театр до сих пор не имеет собственной площадки.
- Но ведь решение о строительстве было принято давным-давно, кажется, еще до перестройки.
- Да, но попробуйте в такое нестабильное время что-то довести до конца. Когда создавался проект нашего театра, а вернее, крупного музыкально-театрального центра с двумя зрительными залами, репетиционными помещениями, собственной балетной школой, студией звукозаписи, выставочными площадями, он потребовал круглой суммы. Инвесторов она отпугнула: такие деньги вернуть в обозримом будущем просто невозможно. Сейчас проект пересмотрен. Цифра стала в четыре раза меньше, реальнее...
- Вы еще и деловая женщина...
- К счастью, теперь мы с Василевым можем передохнуть от забот о строительстве. У нас появился новый директор и, по-моему, дельный. Наш сын - Василев-младший, Иван - кинорежиссер по профессии. Он окончил ВГИК у Сергея Герасимова. Успешно работал, был вторым режиссером на фильме "Петр I". У него есть не только художественное чутье, но и дар работы с людьми. Правда, кино сейчас, как и театр, не на подъеме. Иван пришел в коллектив, чтобы помочь нам. Надеюсь, что и мы с Владимиром Юрьевичем поможем ему, когда театр встанет на ноги.
- У вас огромные планы, а ведь сами же посетовали на нестабильность...
- А когда было легко и просто? Думаете, нам с Василевым в том же Большом театре путь розами устилали, когда мы начинали как хореографы в 60-х годах?
- Да, ваш первый спектакль "Ванина Ванини" в 1962 году наделал немало шума.
- Это целая история. Главным балетмейстером Большого театра был тогда Лавровский. Как танцовщицу он разглядел меня еще в старших классах хореографического училища. Работая в труппе, я всегда чувствовала его поддержку и доброжелательность. Когда мы с Володей начали самостоятельно ставить, Лавровский переживал трудный период. Ему навязывали постановку "советского" (по тематике) спектакля "Рубиновые звезды". Он ее специально "заваливал", Министерство культуры заставляло балет переделывать... Это был какой-то ужас! Но несмотря ни на что Лавровский поддержал нашу работу. "Ванина Ванини" проходила для официального руководства как "комсомольская общественная нагрузка", то есть ставилась бесплатно и в свободное от основной работы время. Весь день репетиционные залы театра были заняты. Поэтому мы с артистами репетировали по ночам. Однако нас ожидал настоящий удар. Оркестр, несмотря на уговоры дирижера Альгиса Жюрайтиса - по-настоящему прогрессивного музыканта, наотрез отказался исполнять музыку "какого-то авангардиста" Каретникова. В ЦК КПСС и министерство посыпались доносы, анонимки: в Большом театре - крамола! Спектакль собирались закрыть. Спас и его, и нас Шостакович. Учитель Николая Каретникова, он как никто другой представлял, что с нами могут сделать на худсовете. Совершенно неожиданно для всех, и нас в том числе, он первым попросил слова на обсуждении. Дмитрий Дмитриевич сказал, что поздравляет театр с замечательной победой: ведь он открыл публике по-настоящему талантливого композитора - Николая Каретникова. Наговорив кучу комплиментов в наш адрес, Шостакович ушел, сославшись на занятость. Мы поняли, что спасены. Кто бы осмелился оспорить мнение Дмитрия Дмитриевича!
- Почему ваши яркие, темпераментные, остросовременные, с точки зрения пластики, спектакли не "прижились" в репертуаре Большого?
- Доносы-то продолжались. Кто-то, мы знаем, и лично ходил наушничать к министру Екатерине Фурцевой, и в доверительных беседах сообщал ей, что у этих "модерняг" сплошной секс на сцене...
К счастью, в Большом театре мы с Василевым имели не только недоброжелателей. Нас поддерживали Марина Тимофеевна Семенова и Галина Сергеевна Уланова. Разве можно забыть неоценимую помощь Качарова - последнего партнера великой Гельцер и Крамаревского - удивительного человека, энтузиаста, создавшего собственную методику танца? Они научили нас понимать движение как бы изнутри, чувствовать его природу. Это то, о чем многие артисты балета сегодня даже не подозревают. Они совершают движение ради движения, не задумываясь о его выразительной сути. Такой танец пуст и безрадостен.
- Вы и сегодня сохранили тяготение к новому?
- А разве можно иначе? Например, рада всяким гастролям, поскольку они нарушают инерционный ход вещей. А гастролей много. Из-за того что собственной площадки у нас нет, театр большую часть сезона "катается" по миру. Последняя поездка была в Китай. Мы и фильм там сняли; надеюсь, в ближайшем будущем он появится на телеканале "Культура" (уже запланирован целый цикл фильмов-балетов по нашим с Василевым спектаклям). Я была немало удивлена изменениями, происшедшими в стране после того, как много лет назад мы там гастролировали. Тогда царили грязь, нищета. Сегодня повсюду цветы, фонтаны... А какие там театры, как оснащены! Принимали нас замечательно. Знаете, я с удивлением отметила, что в Китае зритель научился аплодировать.
- В каком смысле?
- В самом прямом: когда что-то нравится - хлопают в ладоши. У них это было не принято. Когда Кировский балет в 60-х годах выступал в Китае, спектакли проходили и заканчивались, к ужасу наших артистов, в полной тишине. Говорили, что главный балетмейстер труппы К.Сергеев однажды, не выдержав, бросился в зрительный зал и прямо перед носами китайцев стал хлопать, показывая, как это надо делать!
- Итак, ваш театр сейчас реальнее увидеть за границей, чем в Москве?
- Работать в Москве, арендуя чужие площадки, стало просто немыслимо. Если на Западе аренда театра обходится в 15 процентов от сбора, то в нашей родной столице требуют все 100! Сократив выступления в Москве, мы активно работаем на площадках Подмосковья. Не так давно танцевали в Красногорске, Королеве, Подольске, были в Туле, Иванове. Сцены, конечно, в большинстве своем находятся в плохом состоянии. Но вдруг звонят из какого-нибудь подмосковного города и радостно сообщают: вас ждут, даже сцену отремонтировали. Знаете, как это бодрит и согревает...
- Ваш театр всегда славился исполнителями. Многие из них стали звездами мирового балета - например В.Малахов, И.Мухамедов... Не жалко, что вы их "создаете", а они потом уезжают?
- Жалко - не то слово. Многие уезжают в Америку. Но там при всей отлаженности и сытости жизни искусства-то нет! Вы уж мне поверьте, настоящее, подлинное, оно рождается здесь, у нас. Надеюсь, когда выстроим свой театр, уезжающих будет гораздо меньше.
- Если искусство рождается у нас, то почему так мало балетных спектаклей, заслуживающих внимания? Где молодые хореографы, о которых можно было бы серьезно говорить?
- На эти вопросы в своей недавней телевизионной беседе на канале "Культура" отчасти ответили хореограф Борис Эйфман и новый министр культуры Михаил Швыдкой. Я согласна с Эйфманом, что молодых, по-настоящему интересных балетмейстеров нет не только у нас, их нет и за границей. Возможно, само время "взяло паузу", и копятся силы для новой волны... Другое дело, что все новое нуждается в поддержке, опеке. Честно говоря, меня насторожило высказывание нового министра культуры о том, кого из художников театра надо поддерживать на государственном уровне. Швыдкой высказался в поддержку тех, у кого "полные залы народа". По-моему, это непростительное заблуждение. Сегодня все прекрасно знают, как заполняют залы типа Кремлевского Дворца съездов. Рецепт незатейлив - огромные деньги вбухиваются в "раскрутку", в рекламу, за билет заламывают 100 долларов, а то и больше. Разве это нормально?
- Вы заговорили об Эйфмане. Что вы думаете о его союзе с Большим театром? Ведь несмотря на заверения и самого постановщика, и дирекции о том, что творческий контакт при работе над балетом "Русский Гамлет" ("Павел I") был найден, известно, что отношения труппы и хореографа складывались, мягко говоря, непросто.
- Большой всегда был и остается театром, крайне сложным для постановщика. И Эйфман, чей талант я ценю очень высоко, прекрасно знал, на что идет. Он сильный человек, выдержал. И артисты - те, кому хочется работать, созидать (а иначе зачем приходить в театр?), поверили ему. И победили. Что же касается самого балета "Русский Гамлет", он не произвел на меня такого впечатления, как "Красная Жизель". Но даже тогда, когда Эйфману не удается меня эмоционально "зацепить", я получаю удовольствие от его богатейшей фантазии, мастерства режиссуры, образности языка. В этом смысле и "Гамлет" - не исключение.
- Вы думаете, этот балет приживется в репертуаре?
- Должен, а иначе зачем было его ставить?
- Но разве балет, показ которого вместе с премьерой запланирован всего четыре раза, может выжить? Никто из руководства Большого не в состоянии сказать, будет идти "Гамлет" в следующем сезоне или нет. Кому-то в театре, видимо, очень хочется, чтобы спектакль погиб...
- Как это напоминает мне судьбу наших с Василевым постановок в Большом! Они шли в среднем 6-8 раз, после чего исчезали из афиши по причинам, объяснить которые никто толком не мог...
- И вы настаиваете, что у нас рождается настоящее искусство? Рождается, чтобы тут же умереть?
- То, что мешает развиваться новому, талантливому, все равно обречено на поражение. Для меня это так же очевидно, как и то, что балет - прекраснейшее из искусств...