В Московской консерватории может исчезнуть самое передовое ее подразделение
Может ли в сегодняшней Московской консерватории пропасть целый факультет? Что за чушь, скажете вы, ну не стул же это из старгородского собеса, описанного Ильфом и Петровым. Само название «консерватория» говорит о смысле заведения — сохранять и приумножать. Однако российская реальность порой оказывается нелепее самого фантасмагорического романа.
Вообще-то в нынешних учебных заведениях модно не терять факультеты, а наоборот, открывать новые, в соответствии со стремительно ширящимся полем задач, встающих перед специалистами любой области. Вот и в Московской консерватории в 1997 году создали Факультет исторического и современного исполнительского искусства (ФИСИИ). Резон — широко раздвинувшиеся горизонты репертуара, включившего в себя оперы и кантаты Генделя, полифонию Возрождения, шедевры русской музыки XVIII века — а с другой стороны авангардные партитуры рубежа тысячелетий, зачастую требующие совершенно иных приемов, нежели те, которым десятилетиями учили в академических стенах на вечнозеленых этюдах Шопена и Листа.
Основал факультет пианист с мировым именем Алексей Любимов. Помню один из первых концертов воспитанников Алексея Борисовича — прелюдии и фуги Баха не на рояле, а на клавесинах, клавикордах, портативных деревянных органах... Словно ожила старинная картина, изображающая концерт ангелов — ведь на таких инструментах с нежными небесными голосами играл сам Бах!
Да что Бах — сонаты гораздо более близкого нам по времени Бетховена на тогдашних хаммерклавирах звучали гораздо прозрачнее, чем на современном концертном рояле — и неудивительно: у тех суммарное натяжение струн было 100-200 килограммов против 20 тонн у нынешнего «Стейнвея». Стократная разница! Потрясающего выразительного эффекта композитор достигал не лупцеванием по клавишам, как многие сегодняшние исполнители, а глубиной мысли, «говорящей» фразировкой.
И так буквально во всех сферах исполнительства. Старинная скрипка с жильными струнами, мягким смычком и бархатным «органным» звучанием — совершенно не то, что громогласный сегодняшний инструмент со стальной оснасткой. Ну а звук старинной валторны, не запинающийся о вентили (их там просто нет), иначе как гласом Божьим не назовешь.
С другой стороны, представьте себе партитуры Карлхайнца Штокхаузена или Эдисона Денисова с их немыслимыми в традиционной классике пространственными эффектами... Куда, кстати, так органично вписывается тот же звук органа и клавесина. Вот откуда соединение «старинного и современного» в названии факультета. Вот почему с ним тесно связывают себя не только «аутентисты» — специалист по старинным клавишным Юрий Мартынов или «барочный» гобоист Филипп Нодель, но и, например, суперсовременный «Персимфанс» — оркестр, созданный пианистом Петром Айду и способный играть наикрутейший авангард (впрочем, и классику тоже).
Понятно, жизнь ФИСИИ никогда не была легкой — в консерватории и без него не хватало помещений, а для занятий его студентов порой оставались лишь коридоры и лестницы, на которых ребята готовили свои будущие победы на международных конкурсах. Но то, что случилось сейчас, вовсе беспрецедентно: вуз в условиях экономического и денежного кризиса получил на шесть бюджетных мест меньше обычного, и вакансии распределяются так, что вместо обычных 12 мест факультету, похоже, придется довольствоваться максимум четырьмя. Хотя уже в этой заметке перечислено большее количество инструментов, на которых там учат. Т.е. некоторые специальности попросту отправляются в небытие?
А в перспективе реальны опасения, что исчезнет и сам факультет. Приверженцы рутинной методы не скрывают, что им не по душе, когда Моцарта с Брамсом играют не так, как 50 — 70 лет назад учили играть их самих. Уж не говоря о том, что к «этим придумщикам» тянутся абитуриенты, забирая у традиционалистов учебную нагрузку.
Беда еще в том, что на обучение историческому исполнительству не существует госстандартов. Хотя, уверил меня декан ФИСИИ пианист Михаил Дубов, при наличии у Минкультуры и Минобразования доброй воли таковые могли бы быть прописаны уже к 2022-2023-му учебному году. Без них же факультет де-юре остается вне поля регулярного высшего образования и в любой момент может быть приравнен к дополнительным курсам, которые вольно как угодно кромсать, сокращать, вовсе убирать.
Только тогда наши музыканты решительно перестанут быть конкурентоспособными на международном уровне, где исторически достоверное исполнение стало нормой уже не только по отношению к Вивальди с Перселлом, но и к Чайковскому со Стравинским. Песенная строчка «впереди планеты всей» окончательно станет рудиментом ушедшей эпохи. Но беспокоит ли это нынешнее консерваторское руководство?