Трудно рассказывать о трагедии. Еще труднее, когда ты к ней имеешь непосредственное отношение.
Трудно рассказывать о трагедии. Еще труднее, когда ты к ней имеешь непосредственное отношение. В штаб, расположенный на улице Мельникова, дом 2, в ПТУ N 190, я пришла не по долгу службы. Среди заложников находится очень дорогой мне человек - Валентина Ильинична Жуйкова, врач, главный инфекционист города Кирова, человек, который 17 лет назад спас мне жизнь. Она приехала в Москву на конференцию и, будучи заядлой театралкой, спросила, на какой спектакль сходить. Я без колебания ответила: на "Норд-Ост". Боже, как сейчас проклинаю себя за это! Впрочем, таких, как я, здесь немало.
- И я посоветовала дочери на "Норд-Ост", - плачет женщина средних лет.
В штаб постоянно прибывают родственники и друзья заложников. Преподаватели ПТУ, которые их регистрируют, говорят, что примерно в час каждая из них записывает примерно по 50 человек. Люди сидят в спортивном зале на скамейках. Сначала родители и друзья подходят к столикам регистрации, называют фамилии тех, кого ждут, и свои. Рядом находятся психологи из психотерапевтической поликлиники N 223, Антистрессового центра Института Сербского. Но пока к ним практически никто не подходит.
- Это объяснимо, - сказал мне психиатр Николай Иванович Кривопузко, - для тех, у кого в этом зале оказались близкие, превратившиеся в заложников. А сами они себя такими не считают. Люди мобилизовались. Они ждут. Для некоторых из них помощь потребуется уже позже. Пока я помог только бабушке, у которой начиналась истерика.
В зале люди, истерзанные ожиданием, негромко обсуждают, чем этот ужас может закончиться. Вдруг раздается вскрик женщины:
- Мне сын оттуда прислал сообщение. Пока все нормально.
К ней подбегают отцы и матери, переспрашивают.
- А мне наш сотрудник фирмы успел передать вот что, - рассказывает Светлана Н. - В зале спокойно. Все сидят в молчании. Рядом со многими находятся террористы, обвязанные взрывчаткой, запрещено даже повернуть голову. Поэтому никто из зала не знает, сколько чеченцев находится в зале.
Появляется первый заместитель премьера правительства Москвы Людмила Ивановна Швецова с листочком бумаги в руках.
- Только что удалось убежать Астахову Кириллу Геннадьевичу и Еворскому Георгию Александровичу.
Одна женщина начинает молиться:
- Господи, сжалься. У меня там двое детей. Вразуми всех, Господи. Дай всем людям выйти живыми оттуда.
Рядом со мной сидят два парня в кожаных куртках, глаза - красные от бессонной ночи.
- У меня там жена Катя, - говорит один из них, Саша.
- А мою жену Ольгу Трейман отпустили, - добавляет его друг Андрей. - Она работала в ДК буфетчицей. Беременна, уже на восьмом месяце. Ольга вышла оттуда в одном свитере. Сейчас дома в себя приходит. Звонить ей не буду, не просите. Она вышла радостная, но, я думаю, Ольга просто в шоке. Сейчас для нее уже все закончилось, а для меня - нет. У друга здесь жена.
Люди заполняют листы, указываем приметы дорогих людей. До чего же это страшно!
-Чего же они хотят? Чтобы войска вывели? Да никогда этого не будет, и нельзя это делать. Бандитам уступать нельзя, - с болью и злостью говорит интеллигентный мужчина, назвавшийся Иваном Дмитриевичем Сергеевым. - Власти не должны идти на это.
-Власти не должны были пропускать террористов в Москву, - обрывает его жена. - Патриотический спектакль "Норд-Ост" может стать государственным позором.