Копна светло-каштановых, вьющихся волос. Лукавые чертики в глазах. Обворожительная улыбка, ямочки на щеках. И наряды: Бог ты мой, какие наряды! То какая-нибудь немыслимая шляпка. То воздушная кружевная шаль. А то ослепительная юбка в пол:
Хотя такая длинная юбка, наверное, как-то не очень хороша с точки зрения техники безопасности. На инвалидной-то коляске за спицы, за колеса, за подножку может зацепиться.
— А зато красиво! А я вообще люблю, чтоб все было красиво, — и вызывающе, и торжествующе, и победно говорит она.
Свет в окошке
На прошедшем в Москве конкурсе красоты, в котором принимали участие молодые женщины-колясочницы, ей, Даше Кузнецовой, достался титул «Вице-мисс Независимость».
Но будь моя воля, я бы сделала ее победительницей в номинации «Мисс Лучезарность». Или «Мисс Ослепительная улыбка». Или еще какую-то номинацию специально для нее придумала бы: «Радость жизни», «Свет в окошке», «Солнце золотое» — как-то так. И было бы это именно про нее, Дашу Кузнецову, и все, кто ее знает, согласились бы со мной, что это — про нее.
Но у конкурса красоты, который был организован региональной общественной организацией «Общество поддержки родителей с инвалидностью и членов их семей «Катюша», свои законы. Однако Дашу это, кажется, совсем не смущает. Кстати, смутить ее вообще трудно:
— Ты представляешь, 19 человек на место был конкурс. Нехило так, да? А я прошла! Я очень хотела, стремилась, в школе занималась — знала, что пройду, поступлю — и поступила! И вот прикинь: блондинка в МИРЭА, на факультете кибернетики, а? Надо же было все время и всем доказывать, что я, хоть и блондинка, но вовсе не блондинка из анекдотов.
Ну-у-у, я им все доказала, можешь поверить. Меня с третьего курса звали уже работать в одну крупную компанию, потом, правда, не сложилось: А зато другое сложилось, и я всегда верила, всегда знала — все сложится!
Без штампов
Когда пишешь про них, людей с инвалидностью, навсегда прикованных к инвалидным коляскам, никак не обойдешь самый трудный, критический момент, и уже вечным штампом стала фраза вроде: «Ее (его) жизнь поделилась на-двое после той страшной аварии (болезни, катастрофы)».
Но слово «катастрофа» — это словно и вовсе не про нее, не про Дашу. Сколько мы знакомы — год, больше? На наших тусовках, концертах, выставках, на разных сборищах и встречах, в реабилитационном центре «Преодоление» и за его пределами — да где угодно! — я никогда не видела ее иной, чем вот такой же: сияющей, светлой, нарядной, лучезарной.
Причем оптимизм ее вовсе не того оголтелого свойства, которое раздражает: вроде, знаете ли, дурака на похоронах. Вовсе не раздражает, а заражает, и невозможно не улыбнуться ей в ответ.
А насчет того, что «жизнь поделилась», — она, правда, поделилась на до и после той страшной аварии, которая цветущую, веселую девчонку усадила в инвалидное кресло. Все так.
И не так.
Не ставить на себе крест!
— Знаешь, это как раз был Год равных возможностей, — говорит Даша. — И помнишь, эти билборды, которые развесили тогда по городу? Я помню фотографию среди них одну такую: убогую. И про убогих. И — для убогих. И вот мне тогда отчаянно захотелось показать, рассказать, доказать: можно быть счастливыми и красивыми, и можно радоваться жизни, и можно много чего сделать, достигнуть, сотворить. Из себя и из своей жизни — пусть даже в инвалидном кресле. Не ставить не себе крест! Никогда! И главное — увидеть людей, показать им, что они красивые, необыкновенные и счастливые. Тогда и началась моя фотография.
Так, скажу я вам, и открылся самый, может быть, главный ее талант. Видеть то, чего не видят другие.
Помню, как одна наша общая знакомая, тоже колясочница, рассказывала, как фотографировала ее Даша:
— Слушай, это просто потрясающе! Я какая-то зачуханная была, даже не накрашенная, уставшая, настроение — в ноль. И тут — Дашка. Прищурилась, поколдовала чего-то: Бац! Я сама себя на фото не узнала. То есть это я, конечно, но: Лучше, красивее. Умнее даже. Значительней!
Поставила точку — и все
Дарить людям радость этих необыкновенных открытий самих себя: неужели я такая? Неужели я такой? Талант от Бога, что и говорить. Но Даше казалось этого мало. Ей вообще, судя по всему, всегда по-хорошему мало: мало сделанного, мало достигнутого — и всегда хочется дальше, больше, еще.
И она снова идет учиться, на сей раз в РГГУ. Фандрайзинг — это такая особая, не очень известная пока у нас наука поиска спонсоров для финансовой поддержки общественных организаций. Скажем проще — продюсирование благотворительности. Ведь наше время — это эпоха менеджеров, и без грамотной, профессиональной организации дела, на одном голом энтузиазме далеко не уедешь.
И снова — фотографии, фотографии. Классные, профессиональные. Есть очень даже рисковые, озорные. Есть и ню. И в каждой работе ее неповторимый стиль, рука и свой взгляд. В интернете, на сайтах, в соцсетях — полюбопытствуйте, найдите, оцените.
— Ну а как насчет персональных выставок, Даша? Или, скажем, чтобы твой снимок украсил обложку журнала Vogue?
— Ой, да ну тебя! Хотя выставки у меня уже были, а насчет Vogue — почему бы и нет? Но, знаешь, у меня — как в том анекдоте про детей и процесс: когда что-то делаю, загораюсь, нравится до безумия, просто болею. Я же все делаю сама со своими моделями: макияж, прически, одежда, свет — все от и до. А сделала, поставила точку, получился кадр — и все. И забыла, и хочется другого, нового. И вот сам этот процесс работы я обожаю больше всего на свете.
И на подиуме она побывала, и в короне покрасоваться довелось — а она ей к лицу, корона, правда?
— А корона, между прочим, к лицу любой женщине. Это точно! Я так вижу, — говорит Даша.
И попробовала бы я с ней не согласиться:
Компетентно
Сергей Собянин, мэр Москвы
— Социальная политика должна быть направлена не столько на стабилизацию или на сохранение существующего уровня: сколько на развитие. А развитие невозможно без развития человеческого капитала, без развития способностей человека, без сохранения его здоровья, без духовного состояния человека.
