Российские частные музеи реализуют очень качественные художественные проекты
Разгар сезона, множество художественных вернисажей... Но и на этом фоне не потерялся ряд весьма качественных проектов, которые при всем несходстве тем, эпох и авторов объединяет один факт: все они реализованы в частных музеях.
Музей русского импрессионизма показывает москвичам испанскую ветвь этого направления в искусстве, «Иконописные сокровища Российской империи» представлены в Музее русской иконы, а уникальное художественное стекло Эмиля Галле можно увидеть в коллекции «Собрание». Дизайнерски стройные, научно продуманные экспозиции, удобные и элегантные залы, современное о-свещение — такому могут позавидовать многие государственные хранилища. Но к радости художественных открытий примешивается тревога: сможем ли мы прийти в те же стены через год-другой так же свободно, как сегодня? Ведь частный музей — все еще диковина в наших реалиях.
Изысканная подборка памятников XVIII — начала XX века в Музее русской иконы, на 80% состоящая из собственных экспонатов собрания, дополнена дюжиной произведений из Третьяковской галереи. Это к вопросу о репутации «частника». Ведь нам привычнее, когда госмузей берет на свои выставки вещи из частных коллекций.
Выставка эта посвящена памяти основателя и владельца МРИ, предпринимателя Михаила Абрамова, трагически погибшего в авиакатастрофе прошедшим летом. В музее заверяют, что работа ведется в прежнем ритме, планы не изменились. Согласно общему решению наследников Абрамова, продолжается финансирование всех проектов МРИ и деятельность благотворительного фонда «Музей русской иконы». Как и прежде, вход в музей остается бесплатным, хотя на повседневные расходы хранилища, обладающего 4,5 тысячи предметов, ежемесячно требуется 4,5 млн рублей.
К слову, открытый в 2011 году на Таганке МРИ — это первое и пока единственное в России частное собрание древнерусской иконописи, получившее официальный статус музея. А если за музейным собранием стоит фонд, по закону он гарантирует сохранность и неделимость коллекции после смерти ее создателя.
Успешным сотрудничеством с Третьяковкой гордился и другой арт-проект — частное собрание «Институт русского реалистического искусства». В том же 2011-м он начал бурную деятельность в Замоскворечье, доведя размер коллекции до 6,5 тысячи экспонатов, из которых 500 находились в постоянной экспозиции. В здании бывшей ситценабивной фабрики, переоборудованном по последнему слову музейной техники, вереницей шли нашумевшие выставки, владелец ИРРИ Алексей Ананьев — миллиардер из списка «Форбс» — покупал дорогостоящие картины на аукционах, получал премии престижной арт-газеты, «светился» на биеннале в Венеции. В его руках оказались произведения Исаака Бродского, Александра Дейнеки, Дмитрия Жилинского, Георгия Нисского и других советских классиков. И вдруг «Институт» этой весной закрылся. Руководство музея тогда поспешило заявить, что в здании протекла крыша:
На самом деле причиной стал арест имущества братьев Ананьевых по иску Промсвязьбанка к ним, прежним владельцам, на 282 млрд рублей. В числе нажитого непосильным трудом, на которое Арбитражный суд Москвы наложил обеспечительные меры, — принадлежащие Алексею Ананьеву самолет, коллекция картин и здание, находящиеся в оперативном управлении ИРРИ. Минкультуры РФ провело консультации с Промсвязьбанком и рекомендовало ему сохранить «Институт» «в неизменном виде и с неделимой коллекцией как уже сложившуюся институцию с высокой репутацией в художественном мире». Но пока от громкого проекта остались лишь воспоминания да надпись с извинениями на замершем сайте музея: «Закрыт на неопределенное время».
Но что же тогда позволяет уже упомянутому Музею русского импрессионизма, около года назад тоже оставшемуся без владельца Бориса Минца (уехавшего опять-таки в Лондон от греха подальше), по-прежнему работать? Что держит на плаву Музей русской иконы? Наверное, дело еще и в профессиональном уровне их менеджмента, в его умении ориентироваться в непростых российских условиях. А на что еще надеяться?