... - Очнулся в каком-то незнакомом месте. Тот парень сообщает: "Приехали - Серноводск". Это уже Чечня. Привел к себе домой. У меня в карманах уже ни денег, ни паспорта, никаких документов. "Будешь у моего отца стадо пасти". С какой стати? "Я все сказал". Узнал, что звали похитителя Умаром. Но толком еще ничего не понимал. Меня возили то работать на пилораму в Урус-Мартан, то к сестре Умара в станицу Ассиновская - там у нее корова и бараны были. Надо то, надо другое. "Умар, говорю, мне все это не нравится". "Да мало ли что..."
Потихоньку Стрельцов осваивал географию республики и свое новое положение. Привыкал к тому, что даже любой мальчишка на улице мог его оскорбить, ударить. Привыкал, что некому жаловаться и работать приходится от темна до темна за скудную похлебку. Привезли его вскоре в Итум-Кале и потом заставили пешком идти в горы. Новая работа - пасти табун лошадей и стадо коров. Так он и путешествовал от фермы к ферме, от кошары к кошаре. В одной из них встретил еще человек пятнадцать русских рабов.
- Ребята, - посоветовался Анатолий с ними, - я хочу отсюда рвануть.
- А куда?
- По дороге пойду...
Так и отправился в путь, блуждая по ночным горам. Добрался опять до Итум-Кале. Остановили местные жители.
- Откуда?
- С гор, домой...
Обыскали. Один из чеченцев, назвавшийся Увайсом, подвел итог: "Теперь пойдешь работать ко мне". И опять козы, коровы- до мая 1993 года.
Анатолий, вспоминая, нервничает, курит одну сигарету за другой. И видно, что боится сказать лишнее, как будто прежние хозяева стоят за спиной, готовые ударить, покалечить...
- Когда Увайс уехал к брату, я ночью опять ушел. Но не по дороге, а по горам, которые уже в округе облазил. Шел в сторону Грозного. План один: домой попасть. Пил из родников, ночевал в густых зарослях. Добрался до села Ушкалой. Дальше решил идти по дороге. Другого пути уже не знал. Страха не чувствовал - притупилось. Смотрю - на берегу Аргуна костер, а возле него три парня сидят. Без оружия. Увидели, бежать некуда, да и сил нет.
"Пошли, мужик, обратно, в Ушкалой. У меня дядя есть, будешь у него работать". Так я пять лет на Саламбека вкалывал. Пытался еще пару раз бежать. Первая чеченская война началась... Видел, как вертолеты, самолеты летают. Как-то танки рядом прорвались - окружной дорогой через лес прошли. Потом слышал, что проводников, которые за деньги путь танкистам указали, чеченцы зарезали... Саламбек был добрый, бил не часто. Сигаретами угощал, а на Пасху дарил бутылку водки и раз в году выходной давал.
Тем временем Любовь Стрельцова одна воспитывала детей. Без пропавшего мужа и помощи государства. Через семь лет после его исчезновения Анатолия признали по суду погибшим. Но она не получала пособия на детей - Петр и Лена уже выросли. Чтобы прокормить семью, Любовь Даниловна крутилась, как могла. Стала одно время вязать платки из козьего пуха.
- За неделю могла связать платок. Если денег не было, работала без перерыва и сна - дочка только кормила меня. Платок продавала всего рублей за 100 - 150. Но потом испортилось зрение, стало не до вязания.
- А не было мысли помощника в дом привести, выйти замуж?
- Никогда. Хотя подруги приводили ко мне мужиков, чтобы познакомиться. Но разве я могла? Я верила, что Анатолий жив. И гадалки, а я всех в районе объехала, говорили, что он не умер.
Как-то пошла в церковь, хотела свечку за упокой поставить. А батюшка и говорит: "А ты его мертвым видела? Нет... Тогда и ни к чему все это".
- ...До Грузии, - продолжает рассказ Анатолий, - было километров 40. Боевики туда специально дорогу проторили - и ездили через перевал на машинах. Грузовики пограничники не пропускали, а вот на "уазиках", - пожалуйста... Передавали меня из рук в руки, пока опять к Увайсу не вернули. Вторая война началась. Вертолеты теперь над Итум-Кале не летали, только самолеты. В конце января 2000-го чеченцы предупредили: "Если хотите жить, уходите в горы. Вот-вот село будут штурмовать десантники". А нас, русских, было шесть человек. Помню Генку с Урала, Сашку из Кемерова... Они у своих хозяев работали. Месяца два в горах скрывались. А потом узнали, что в Итум-Кале уже наша комендатура, и спустились вниз. Домов целых практически не осталось. А жители ушли - кто на равнину, кто в Грузию. Новосибирские омоновцы все про нас записали: откуда, как сюда попали, сняли отпечатки пальцев. А сын мой был где-то рядом - это я потом узнал - служил тогда в Чечне... Наконец нас с колонной доставили на базу в Ханкалу, а потом на вертолетах - в Моздок... Утром посадили на автобус и отправили в Минеральные Воды.
Родной дом - уже рукой подать. Но судьба измерялась не километрами.
Однажды стояла Любовь Даниловна на местном рынке и торговала продуктами. Было это в мае 2000-го.
- Подошла, - вспоминает женщина, - Галина, бывшая учительница дочери. "Ты чего такая невеселая?" - "А чего веселиться?" - "Да мужа твоего по телевизору показывали - живой он: освободили его из чеченского плена". Вечером стала информационную программу смотреть, сюжет повторили: смотрю - он же, Анатолий. Упала в обморок, "скорая" приехала, укол сделали, очнулась. И стала голосить. Соседка Лидка Ильина еле успокоила.
А до встречи им оставалось еще три мучительно долгих года...
- В Минеральных Водах я сразу, - вспоминает Анатолий, - бросился на железнодорожный вокзал. По справке мне должны были дать бесплатный билет. Кассир: "Мест нет". Кто с деньгами, тому билет - пожалуйста. Так ходил на вокзал и день и два. И все "билетов не было". Пока милиционеры в спецприемник не отвезли, в Пятигорск. Капитан проверил меня: "Ты же убит..." В КПЗ отсидел 10 суток - за что? Спрашиваю: "Куда можно теперь идти?" "А куда хочешь".
- Почему, - вспыхивает Любовь Даниловна, - милиционеры нам домой не сообщили о муже и отце?
- Подался обратно в Минводы. Коротаю время на вокзале. Там хоть телевизор можно было посмотреть. Тут какая-то женщина подходит: "Помоги - у нас сенокос, заплачу за месяц 300 рублей". Поехали на электричке к ней - к Кисловодску. Месяц прошел - не заплатили, другой. Ты, мол, еще подожди. Так еще два года пролетели. А я уже не верил, что ждут дома, что не ушла к другому жена...
- А ты что - про детей своих забыл, да? - вновь не выдерживает Люба. На ее глазах слезы, а Анатолий лезет за очередной сигаретой.
- Ушел я. Сам не знаю - куда. Но полсотни километров за день мог тогда одолеть запросто. От села к селу пробирался. Так и болтался, пока к Хасану не попал. Он-то и помог...
В январе 2003 года Любовь Даниловна получила письмо. Конверт ей показался странным, каким-то допотопным. И имя отправителя неизвестное - Хасан из Кабардино-Балкарии.
Стал читать Петр. И вдруг заплакал.
- Петь, говорю, что случилось? А он обнял меня и говорит: "Мама, это отец". Письмо мы сохранили. "Здравствуйте, кто в этом доме! Пишет Вам Анатолий, который был убит в 1991 году, как мне сказали в милиции. Но я, как видите, еще жив. Сегодня у меня появилась возможность написать вам первое письмо за все это время...Мне обещают помочь добраться до дома, если он у меня еще есть. Если я приеду, найдется ли для меня угол? Если да, то напишите". Петру кричу: "Беги на почту, дай телеграмму, что едем за ним". А как ехать, если денег в доме нет? Сын только из армии вернулся. Побежала к Джамалу, на кого на рынке работала. Дай, прошу в долг пять тысяч рублей. Отказал. Побежала по родным да знакомым. Не обидели: кто 500, кто тысячу дал. А свекровь останавливает: "Люба, не надо ехать. Это ловушка. Наверное, старый им теперь не нужен, хотят молодого заполучить". А я позвонила дочери в Волгоград: "Папка письмо прислал..." - "Мама, говорит, я с вами поеду. Если вы пропадете, я не переживу". "Нет, дочка. Хоть ты останешься..."
...Я Анатолия не узнала. А он: "Даниловна, ты не изменилась..." А на глазах слезы, не думал, что мы приедем. А мы на телеграф Лене звонить. Он только ей и вымолвил: "Здравствуй, дочь!" И оба заплакали - ничего сказать не могут.
Как добрались до дома, отдельная история. В Нальчике проверили документы, естественно, у Анатолия их не было. И милиционеры доставили Стрельцовых в спецприемник. Люба отбила мужа: "Паспорт" Анатолия - я сама!.." На вокзале уговорила кассира продать билеты: "Он столько страдал..." Уже в Волгограде, чтобы не попасться, спрыгнули из вагона на рельсы.
12 лет, выходит, он шел к себе. Возвращение оказалось не легче, чем сама дорога.
- Другой он вообще стал -чуть не плачет Люба, - одежду забывает переодеть, умыться надо заставлять. Раньше веселый был, а сейчас неделями молчать может.
На работу Анатолий в захиревшем городке не смог устроиться - то предприятие, где он трудился, давно закрылось. Частники отмахиваются: "Старик нам не нужен". А выглядит бывший раб и впрямь гораздо старше своих лет. Хорошо, первое время соседи помогли, кто картошку, кто капусту принес. Побежала Люба к районному начальству, мол, помощь окажите. Глава администрации Юрий Мордасов все выслушал и выделил попавшей в беду семье аж 100 рублей.
По суду признали Анатолия живым. Пошла Люба с тем решением в милицию о паспорте хлопотать.
- Воскрес муженек, что ли?
Ходила за документом как на работу. Анатолий стал успокаивать супругу: "Да ладно тебе убиваться - жил бомжом, бомжом и помру". И пошла женщина к милицейскому начальству напролом. "Никто меня из этого кабинета не выкинет. Я не могу мужа в больницу положить, лекарства в аптеке получить..."
Не посмели чиновники в погонах вытолкать Стрельцову.
На следующий день побрила, помыла - повела в паспортный стол. И стал Анатолий вновь гражданином России.
Теперь еще надо было восстановить права Анатолия как чернобыльца. Хорошо, справка сохранилась, что рядовой Стрельцов Анатолий Петрович "в составе войсковой части 55118 принимал участие в ликвидации последствий..." Дошла Стрельцова до областной Думы - только тогда и выдали документ...
Анатолий положенные ему деньги "ликвидатора" все эти годы, понятно, не получал. И тут Люба с детьми оказалась обделена: имела же право - за свет, газ и воду только половину платить. Никто об этом Стрельцовым не напомнил. Сейчас Люба пытается добиться денежной компенсации. При ее нынешней зарплате продавца в 750 рублей это очень важно. Пошла супруга бывшего раба и чернобыльца к руководителю местного Управления социальной защиты населения Ольге Старшининой.
- А она мне: "Тебе не стыдно просить? Бессовестная... "
И в областную Думу опять обращалась Любовь Даниловна, и в городской суд. Но судьи тоже: "Докажите, что муж в рабстве был, справку дайте..." Как будто без этой справки Чернобыль Анатолию в зачет не идет.
- Анатолий, а не хочется вернуться, посмотреть те места, где мыкался рабом?
- Ни за что!.. Если только на вертолете, сверху посмотреть...