.jpg)
История двух замечательных картин и судеб, с ними связанных, рассказанная писателем Игорем Оболенским
В студенчестве мы с подругой любили после лекций заглянуть в кафешку, попить кофе с эклером. А позади бармена на стене висела «Неизвестная» Крамского. И редкий день не обходился без того, чтобы кто-нибудь не сказал Нине: «Глаза у вас точь-в-точь, как у дамы на картине!» «Конечно, — отвечала Нинуца, — я же тоже грузинка». Хотя на лекциях нам излагались совершенно другие версии. Что Крамской изобразил героиню Толстого (незадолго до того была опубликована «Анна Каренина»). Что художнику позировала красавица Матрена Саввишна, крестьянка, ставшая женой дворянина Бестужева. Суровый критик Стасов вообще обозвал «Неизвестную» «кокоткой в коляске»... А вот наш современник, писатель Игорь ОБОЛЕНСКИЙ, автор книги «Судьба красоты. Истории грузинских жен» и еще двух десятков бестселлеров, ничуть не сомневается: нашу героиню звали Варвара Туркестанишвили.
— «Неизвестная», что висит в Третьяковке, — это очень даже известная фрейлина российской императрицы Марии Федоровны, княжна Варвара Ильинична Туркестанишвили. По иронии судьбы сам Павел Третьяков не хотел покупать эту картину Крамского, считая, что у художника есть более достойные работы. А сегодня «Неизвестная» — один из символов Третьяковки. Имя же прототипа — Варвары Туркестанишвили — мне назвала одна из тбилисских старушек. И я пошел по этому следу. Не только в книги и энциклопедии — мне удалось повстречаться с потомками фрейлины, которые рассказали удивительные подробности.
Она родилась в 1775 году в столице Кахетии Телави. Ее дедом был Баадур Туркестанишвили, советник грузинского царя Вахтанга VI, который присутствовал при переговорах с Петром I. Отец Варвары был генералом, умер рано, когда дочери было 13 лет. А мать — русская княгиня Мария Еропкина. Княжна Варвара была не только красавицей, но и яркой личностью. В одном из писем к Вяземскому можно прочесть: «Ее Величество едет за границу, а вместе с ней Нарышкин для шуток, Альбедиль для денег и Туркестанова для ума».
Александр I, при дворе которого блистала моя героиня, был увлекающейся натурой, имел много фавориток. На одном из балов между молодым императором и грузинской красавицей начался роман. Как-то Александр преподнес Варваре в подарок драгоценную камею, на которой был высечен ее портрет и сделана надпись по-французски: «Той, которую я избрал». Варвара родила от императора дочь Марию, Мили, как ее все звали. Но его это известие оставило равнодушным. Мили Александр I не видел ни разу, он уже увлекся другой женщиной. Варвара Туркестанова, гордая грузинка, не могла смириться с таким отношением и приняла яд...
Официально было объявлено, что смерть наступила от холеры. При этом тело Варвары — невиданный случай! — до похорон находилось во дворце, а молитву над гробом читала лично императрица Мария Федоровна. Похоронили ее в некрополе Александро-Невской лавры, где покоились знатные особы. Дабы избежать пересудов, дочь Варвары Туркестановой и Александра I Мили официально удочерил князь Голицын, хотя ему в ту пору было всего 24. А Варваре в день ее смерти — 42, и об этом много лет спустя в своем дневнике написал даже Александр Пушкин.
Вместе с отцом Мария Владимировна Голицына проводила каждое лето в Пятигорске. Летом 1841 года там за ней начал ухаживать молодой офицер, но Мили была уже связана с другим человеком. А через несколько дней Пятигорск потрясла новость: молодой офицер убит на дуэли. Звали его Михаил Лермонтов. Мили Голицына пережила его всего на два года и скончалась в 1843-м, в 24 года.
А спустя много лет, в конце XIX века, та самая камея попалась на глаза художнику Ивану Крамскому. Знаменитый портретист не мог не очароваться прекрасным обликом. Расспрашивал о ней очевидцев, читал мемуарную литературу (о княжне Туркестановой было написано немало). И в итоге нанял экипаж, пригласил модель-грузинку и за несколько дней подарил грузинской княжне бессмертие.
Когда увидело свет первое издание книги «Судьба красоты:», мне позвонили. Неизвестная (опять это слово!) представилась прапраправнучкой княжны Туркестановой... Она живет на два города, Тбилиси и Лион, прочла книгу и захотела повстречаться. Когда я пришел к ней в гости, то первое, что увидел на стене, — репродукцию «Неизвестной». Нино сказала, что в их семье всегда знали, кто изображен на картине... Я слушал невероятные истории, а когда на прощание посмотрел фото в семейном альбоме, у меня не осталось никаких сомнений.
А вообще все в жизни решает случай. Вчера иду по Москве мимо музея изобразительных искусств имени Пушкина — висит портрет Ильи Зданевича работы Пиросмани. Оказывается, открывается выставка, посвященная знаменитому грузинскому художнику. Такой вот привет с небес...
Когда я приехал в Грузию, у меня в творческих планах было несколько имен на примете, Баланчин и Пиросмани в первую очередь. Когда я что-то пытался о Пиросмани прочитать, всюду встречалась фамилия Зданевич. И как-то моя знакомая листала блокнот и, к моей удаче, наткнулась на ту же фамилию: «Зданевич, дочь старшего из братьев, Мирель Кирилловна». Илья жил в Париже, его дочь давно умерла, остался сын Шалва от нигерийской принцессы, который, отправляя двоюродным сестрам поздравительные открытки, никогда не пишет обратного адреса. А у Кирилла было две дочери: Валентина, которая живет в Париже, и Мирель, до недавнего времени жившая в Тбилиси (она умерла, к сожалению).
Мирель Кирилловна согласилась принять меня, но строго предупредила: «Не спрашивайте меня про Пиросмани, об этом уже все написано. И про дядю Илью, и про Паустовского:» Паустовский же увел у Зданевича жену, чему Мирель Кирилловна, конечно же, должна быть рада, ведь после этого Зданевич женился вторично и родилась она, Мирель...
Когда Паустовский приехал в Тифлис, он остановился у Зданевичей. Здесь болел малярией, и в какой-то момент на него вдруг побежал жираф с клеенки Пиросмани... Да, у них вся квартира была увешана его работами, они были даже в ванной. Когда я бываю в национальной галерее Грузии, встречаюсь с этим жирафом глазами и вспоминаю Паустовского. Мирель Кирилловна, конечно же, потом рассказывала и про отца, и про Пиросмани.
Считается, что Пиросмани был открыт Мишелем Ле-Дантю, который приехал в Тифлис вместе со своими друзьями братьями Зданевичами. А Мирель Кирилловна утверждала, что все было ровно наоборот. Ле-Дантю ходил в духаны, а работы Пиросмани собирали братья. Бывало, и пиджак продавали, и сидели на хлебе с водой, но покупали. И в 1913 году сделали выставку. Весь город пришел посмотреть, и все смеялись над братьями. Кирилл присутствовал при том, как Пиросмани писал свою Маргариту — ту самую, про которую Вознесенский сочинил «Миллион алых роз». Я спросил Мирель Кирилловну, кто придумал эту красивую легенду. «Что значит легенду? — обиделась Мирель Кирилловна. — Я вам сейчас ее фотографию покажу...»
Кирилл Зданевич впоследствии почти всю коллекцию Пиросмани отдал Грузии. Илья был возмущен: «Собирали вместе, а ты даришь!» Он не понимал: если не отдать, все равно отнимут, Кирилл же жил в СССР, а Илья — в Париже. А когда в 1969-м в Лувре открылась выставка Пиросмани, Илья вынужден был покупать на нее билет... На ту выставку приходила пожилая женщина, стояла перед картиной с Маргаритой и розами. Ей начали объяснять: «Этот грузинский художник нарисовал актрису:» «Да, я знаю, — сказала посетительница. — Правда, я тогда выглядела по-другому».
А братья не виделись больше 40 лет. Кирилл после войны был осужден за мнимый шпионаж и несколько лет провел в лагерях. В 1966-м его выпустили на три месяца к брату в Париж, но он пробыл там всего полтора. Причина вроде бы в том, что в первый же вечер Илья отправился в гости к Пикассо, а Кирилла с собой не взял. И тому стало обидно, поскольку еще в 1913 году Пикассо, увидев на выставке работу Кирилла Зданевича, прямо на ней написал «5+»!
Вместо послесловия
Но вернусь к Пиросмани. Все его работы, как я уже сказал, были либо переданы в музей, либо проданы. И лишь «Черный лев», одна из знаменитых, оставалась в тбилисском доме. Осенним вечером 1992-го к Мирель Кирилловне нагрянули вооруженные люди в масках. И прямо сказали, чтобы она вела к работе Пиросмани... Хотели вырезать картину из подрамника, но она была ветхой. Поэтому сын Мирель Кирилловны Караман сказал: «Забирайте вместе с рамой». Как ни грустно, только благодаря этому похищению о семье Зданевичей снова начали говорить.