- Лев Валерьянович, эстрадными исполнителями рождаются или становятся?
- Талант в любом деле, конечно, на первом месте. Но сегодня, к сожалению, на эстраде появилось много молодых исполнителей, главным достоинством которых является их модная одежда. А вот раньше ценился голос. Но время все расставит по своим местам.
- Ваше детство прошло в послевоенных Сокольниках, гремевших бандитской славой. На вас та атмосфера как-то повлияла?
- Сокольники тогда были очень шпанистым районом. Многие мои одногодки потом сидели в тюрьмах. Я, конечно, не мог избежать определенного влияния улицы. Во дворе мы пели не "Москву майскую", а "Мои ботиночки-колесики со скрипом я на тюремный на халатик поменял", били чечетку, носили клеш и кепочки-восьмиклинки, вставляли металлические фиксы. Когда на праздники весь двор собирался за общим столом, то наливали всем. Считалось, что рюмка ребенку никогда не повредит. Но мне блатная культура претила. Я чувствовал, что это не мое. К тому же моя семья была основательной и благополучной, хотя мама умерла рано. Моим воспитанием занимались дедушка с бабушкой, а иногда адъютант отца, который нес службу в госбезопасности.
В 1954 году мы переехали на "Войковскую", где отцу дали половину квартиры в ведомственном доме. Нашими соседями, кроме чекистов, были спортсмены общества "Динамо" - знаменитые футболисты, хоккеисты. Меня сразу же потянуло к спорту. Играл в баскетбол. А учиться меня определили в образцово-показательную школу имени Зои и Александра Космодемьянских, где был приличный театральный кружок. Наверное, все это меня и уберегло от кривой дорожки.
- "Дворовые университеты" помогают в шоу-бизнесе?
- Думаю, да. Меня считают спокойным и интеллигентным человеком, но, когда люди по отношению ко мне позволяют себе лишнего, я их быстро ставлю на место. Блатную "феню" в ход не пускаю, но постоять за себя могу. Если фотографироваться просят, это пожалуйста. Хуже, когда караулят у подъезда или спят на рюкзаках под дверью квартиры...
- За свою удивительную 40-летнюю карьеру вы когда-нибудь ощущали свою невостребованность?
- Был такой момент в конце 80-х, когда меня единственный раз не пригласили на "Песню года". Тогда в искусство пришла самонадеянная молодежь, считавшая, что старое должно быть сметено и надо начинать все с нуля. Когда в Москве выступали Кобзон, Толкунова, Ротару или я, из зала доносились выкрики: хватит, вы свое отпели, уходите. Я стал искать себе другое занятие. Начал преподавать в "Гнесинке". Но на гастролях по-прежнему собирал полные залы. Меня не было только на телевидении и радио. Однако скоро в песенной культуре обозначился определенный вакуум. Слушатель зрелого возраста вместо диско, рэпа и рока хотел слушать более близкие ему мелодии. И тогда звезды прошлых лет вернулись на сцену.
Нашему обществу еще нужно учиться уважительному отношению к своим мастерам культуры. Спросите у любого американского школьника, кто такой Рей Чарльз или Стив Уандер - и вам расскажут чуть ли не всю их биографию. А у нас недавно прошел опрос молодежи, и почти никто уже не знал, кто такая Клавдия Шульженко...
- Вы организовали свое "Музыкальное агентство". Это один из способов выживания на эстраде?
- Отчасти. Я вовремя понял, что артисту нужен собственный административный аппарат: бухгалтеры, менеджеры и другие специалисты. Потом к нам стали поступать заказы на организацию концертов других исполнителей, проведение праздников. Мы также занимаемся "раскруткой" молодых исполнителей. В разное время у нас держали свои трудовые книжки Алена Апина, Таня Овсиенко, Марина Хлебникова, Алена Свиридова, Катя Лель. Сотрудничаем и с такими признанными звездами, как Киркоров, Пугачева, Ротару. На днях отработали с "Бони М".
- Сегодняшняя гастрольная жизнь сильно отличается от прежней, 30-летней давности?
- Очень. Тогда, бывало, туры растягивались на полтора месяца. Жили в жутких гостиницах. Питались в столовых и ресторанах тем, что было. Самолеты и поезда тоже оставляли желать лучшего. Но зрительская благодарность с лихвой покрывала бытовые неудобства. В одном городе я отрабатывал до десяти концертов при аншлагах. А сейчас никто из гастролеров больше одного зала в городе не собирает. При этом накладные расходы увеличиваются в десять раз. Многие молодые теперь предпочитают ездить "налегке" - клавишные под мышку, фонограммку в карман, "отмолотил" - и домой. Я же продолжаю возить с собой и музыкантов, и подпевку. Пою преимущественно "живым" звуком. Прежняя гонка на износ уступила место единичному концерту, на котором можно "выложиться" до конца.
- В последние годы многие исполнители стали сами себе писать песни, отказываясь от услуг профессиональных поэтов и композиторов. Вы не видите в этом большого греха?
- Среди нас лишь единицы способны сочинять на хорошем уровне. Но подавляющее большинство, слагая свои самопальные вирши и мелодии, выплескивает на эстраду эрзац, понижающий общий уровень культуры. Это тупиковый путь. Он убивает профессии композитора, поэта, аранжировщика. Я сам пишу и стихи, и музыку, но только для себя. У меня хватает ума не пытаться встать в один ряд с Пахмутовой или Евтушенко.
- Несколько лет назад вы принимали участие в концерте из песен Татьяны Снежиной, талантливой поэтессы из Новосибирска, к сожалению, трагически погибшей незадолго до того. Из глубинки сейчас много талантов пробивается?
- Я очень уважительно отношусь к творчеству Татьяны Снежиной. Две ее песни вошли в мой репертуар. А "Позови меня с собой" достойна остаться в списках лучших песен ХХ века.
Конечно, из глубинки в Москву все так же продолжают стремиться начинающие авторы. Часто они и мне приносят свои песни. Но удач немного.
У начинающих исполнителей все по-иному. Там все решает продюсер. В последние годы, пожалуй, ни один молодой артист не добился популярности вне коммерческого проекта. Разве только Земфира пробивалась одна. И то благодаря работе ди-джея на радио у себя в Уфе она потихонечку сама себя спродюсировала. А больше не могу привести ни одного примера спонтанной карьеры эстрадника.
- Бытует мнение, что личная жизнь эстрадного исполнителя плохо уживается с профессией...
- Ну почему же... Дома я такой же, как на сцене. С моей женой мы прожили вместе 24 года. Еще 2 года были знакомы до свадьбы. Ирина моложе меня на 12 лет, но у нас нет ни возрастных, ни иных конфликтов. Чувства могут усиливаться или ослабевать, но главное в браке - уважительное отношение друг к другу.
- Вам на вид никак не дашь 60. Знаете секреты "вечной молодости"?
- Какие секреты! Главное - не распускать себя: меньше есть, делать зарядку по утрам, контрастный душ... Каждое утро я подхожу к зеркалу и с улыбкой говорю себе: мужик, держись - не старей! Летом играю в теннис. Зимой парюсь в бане и хожу на лыжах. И вообще люблю движение. Если мне на глаза попадается мячик, я обязательно по нему ударю.
- В вашем роду есть долгожители. Вы себя представляете, скажем, 90-летним певцом?
- Действительно, моему отцу сейчас 97. Но петь в преклонном возрасте я не буду, даже если ко мне, допустим, останется слушательский интерес. Фрэнк Синатра, Азнавур, Жюльбер де Ку обозначили себе исполнительский предел в 65 лет. Иосиф Кобзон определил эту границу шестьюдесятью годами, однако, перешагнув ее, поет еще больше прежнего...
- Как вы собираетесь отметить свой юбилей?
- Готовлю большую концертную программу, в которой, кроме меня, будут еще 33 исполнителя и много композиторов, с которыми я все эти годы сотрудничал. Дадим всего один концерт 1 февраля в зале "Россия". По сценарию все задумано как карнавальная феерия с хохмами, выдумками, лирическим настроением. Так, например, поздравлять меня будут со столетием, которое складывается из 60 лет со дня рождения и 40 лет творческой деятельности. Концерт продлится три с половиной часа. ОРТ еще не решило, покажет ли это действо в прямом эфире или в записи через день, в воскресенье.