Геворк Андреевич, кажется, весь увлечен разговором. Но время от времени чувствуешь, как срабатывают некие "ограничители" - и тотчас беседа переходит в иное, более отвлеченное русло. Фамилий, точных дат и географических названий они просили не упоминать, но я пытаюсь узнать мнение моих компетентнейших собеседников о разведке сегодняшней. Делаю далекий заход: ведь не совсем понятно, даже когда ему присвоено звание Героя. И, насколько понимаю, не только за Иран, за предотвращение покушения на "большую тройку" осенью 1943-го?
- Нет, конечно, - скупо соглашается Геворк Андреевич. - Об указе нам сообщили в 1984-м. Но мы находились еще вдалеке, и потому документы о награждении были выписаны на другую фамилию. Только после возвращения все встало на свои места...
- А где, если не секрет, вам вручали Героя?
- Уже дома, лет шесть назад. И ордена Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны II степени, медали "За отвагу", "За оборону Кавказа", "За победу над Германией"...
- И все эти награды разрешено надевать?
- Можно. Но ношу, как правило, только мою Звездочку, а Гоар - орден Красного Знамени. Это когда мы встречаемся с молодежью.
- В своей роли?
- Почему нет? Выступаем перед слушателями Академии имени Андропова, Академии ФСБ. Встречи эти, сами понимаете, закрытые. Иногда выезжаем в регионы. Был однажды забавный случай в Сочи. Проводилось там еще при советской власти в 1991 году кустовое совещание. А потом нас пригласила к себе местная администрация. И набросилась тут с упреками на разведчиков сочинская дама-руководительница. До чего занудистая оказалась: и деньги налогоплательщиков мы проедаем, и не нужна сейчас, когда наступила общемировая дружба, никакая разведка. Я ей спокойно так объясняю, что мы для граждан своей страны зарабатываем миллионы. Разведчик может действительно потратить 100 тысяч долларов на приобретение сведений по научной информации, по технике, а чтобы сделать такое изобретение самим, понадобились бы миллионы и миллионы. Так что даем чистую прибыль. Все равно не убедил. И дама опять вопрос: почему тогда у англичан, американцев не было нелегальной разведки? Тут я оппонентке своей говорю: готовьтесь, сейчас выдам государственную тайну. Не было у них нелегалов потому, что ни один американец больше года советской жизни выдержать не смог бы. Смех, атмосфера не такая напряженная, и даже моя упрямая собеседница осталась довольна, преподнесла букет сочинских роз.
- В каждой шутке есть доля шутки. А если их в сторону? Как вам жилось, когда вас, как подозреваю, вывозили "оттуда" на отдых в СССР? Ведь там вы были людьми, если правильно понимаю, состоятельными, обеспеченными. А здесь - дефицит, походы с кошелками за продуктами, очереди...
- Приезжали домой - и это уже был глоток чистого воздуха. Скажу, что стоять в очереди приятно, все равно не поверите. Не принимали мы такие неудобства близко к сердцу. Приспосабливались. Мы в своей стране, на Родине. Было спокойно на душе. Ей-Богу, о быте как-то не задумывались.
- Вы оба и сейчас производите впечатление людей спокойных, исключительно уравновешенных.
- Как разведчику без хороших нервов? Мы оба спокойны. И знаете почему? Никогда не вспоминаем плохого. Вы же понимаете, что, кроме успехов, случались и неудачи. А сколько было переживаний. Но мы отбрасываем все плохое. Живем хорошим. Это тоже рецепт выживания. Наверняка такой здоровый, естественный, а не бодряческий оптимизм помог нам продержаться там больше четырех десятилетий. И, не боясь высоких слов, - патриотизм, вера в Родину.
- Вы этих слов не боитесь, но сегодня они далеко не всеми воспринимаются с энтузиазмом.
- Я часто задумываюсь: почему у нас в Иране, где сеть агентуры была такой разветвленной, почти не случалось провалов, предательств, которые в основном и губят разведчиков? Там десятки вербовок проводились на идейной основе. К нам шли на работу и помогали с гордостью, довольно часто обижаясь на предложение принять в качестве благодарности деньги. Наша легальная резидентура действовала активно: люди передавали сведения добровольно, сами искали встреч, предлагали свои услуги.
- А сегодня, может, есть смысл ограничиться только использованием технических средств?
- Радио, спутники, компьютеры... Все это действует, и успешно. Но, как говорится, без человеческого фактора разведки не было и никогда не будет. То, что можем мы, разведчики, одной техникой не получить. У представителя нашей профессии должны быть особое обаяние, аура. Он должен уметь расположить к себе. Нет этих качеств - значит трудно приобрести связи. Очень часто нужный тебе человек, носитель секретной информации, на вербовку не идет. Но благодаря установившимся личным отношениям она может и не потребоваться. Столько он всего нарасскажет, что и деньги тратить не надо...
- В вашей практике такое было?
- Конечно. Техника будет модернизироваться, совершенствоваться, а это остается. Ведь если даже вербуешь на материальной основе, ты должен убедить, расположить к себе. Иначе может не довериться, побояться провокации. Иногда, когда проводишь вербовку, человек не сразу сознает - куда, кто, зачем и чего от него хотят? Случается, что потом все становится на свои места, но будет прикидываться, что не понял. Так некоторым легче... А часто, если агент почувствовал: работаю за хорошее денежное вознаграждение, то и сам старается больше принести, чтобы больше получать.
- А как вы передавали информацию в Центр?
- Через тайники. Использовали связь - радио- и электронную. У нас она была четко налажена и никогда не прерывалась. Потому что разведчик без связи - это никакой не разведчик.
- Геворк Андреевич, значит, Страна Советов распалась, а разведка, несмотря ни на что, благополучно здравствует?
- Тут громадная заслуга руководства Службы внешней разведки. Сумели достойно выдержать все нападки, особенно в 1992-1993-м. И выстояли, сохранили костяк. А уж как нападали на разведку!
- Как вы все-таки думаете, почему?
- Да потому, что у американцев, англичан, да и других она стоит костью поперек горла. Не могут они с нашей разведкой справиться. И как жали, чтобы с нами покончить. Даже в некоторые периоды совсем недавней российской истории выходили на МИД, на наших послов: кончайте с этой вашей разведкой, закрывайте резидентуры. Сейчас с этим поутихло, теперь спокойнее, поняли, что не получается, но лет семь-восемь назад работа такая была в полном разгаре. Для меня все это объяснимо: действительно, технические возможности сейчас безграничные.
- У разведчиков?
- Но и у контрразведчиков тоже. И резидентуре работать стало исключительно сложно. Она все время под колпаком, и очень мощным. Но если разведчик соблюдает все правила конспирации, если у него безукоризненное поведение и он успешно выполняет все свои обязанности по прикрытию, контрразведке установить его не просто...
- Геворк Андреевич, судя по вашему рабочему телефону, вы от дел не отходите?
- Тружусь.
- И ездите на работу в свои 76 каждый день?
- Стараюсь.
- Так далеко ведь.
- Не так уж. Помогает держать форму.
- Вы - полковник?
- Полковник. Поздно получил. Это в 1968-м. Мне тогда уже 44 года было. Я до этого вопрос поднимал, чтоб звание присвоили. Но кадровик не понял, говорит: "Зачем вам звание? Ходите свободно". Обидно. Спасибо - Андропов присвоил.
- Гоар Левоновна, а вы по званию кто?
- А я так и не была аттестована. Чебриков, правда, в 1986 году, когда я формально на пенсию выходила, назначил мне пенсию полковника - 250 рублей, по тем временам немало. Но сейчас, понятно, обыкновенную пенсию получаю. Плюс дотацию небольшую. Работником сейчас не считаюсь. Помогаю, чем могу.
- Позвольте вопрос не совсем деликатный. Столько десятилетий в зарубежье, на такой опасной работе... Вы материально хотя бы обеспечены нормально? Ведь там нажитое, догадываюсь, ушло безвозвратно, а здесь есть хоть что-то? Может, осталось от отца?
- У него был большой дом в Ростове, - Геворк Андреевич даже показывает мне фотографию особняка. - И купчая отцовская сохранилась. Теперь в этом двухэтажном доме живут 12 семей. Мы с Гоар ездили, смотрели. Естественно, на дом мы не претендуем. Когда вся семья вернулась в начале 50-х из Тегерана, нам хотели дать квартиру в Ереване. Но отец отказался. Сказал, что мы люди относительно обеспеченные, построим все сами, а квартиру попросил дать нуждающимся.
- Вы считаете себя людьми обеспеченными?
- По нашим меркам, конечно.
- Дача, машина?
- Дачи нет. Машину продали. Да и была она у нас старенькая. Счастье-то совсем не в том. Мы сделали все, что могли, и вернулись домой, на Родину. Вот в этом - и наше счастье.