ВРЕМЯ ЖАТВЫ ЕЩЕ НЕ ПРИШЛО,

Завершаются конкурсные показы Московского кинофестиваля. Сегодня и завтра предстоит увидеть еще несколько фильмов, так что время призовой жатвы еще не пришло. Но в целом уже ясно, что конкурс в этом году не был богат на большие творческие свершения. Рядом с фильмом Дмитрия Месхиева "Свои", о котором "Труд" уже писал, поставить пока нечего. Разве что еще одну российскую картину - дебютную работу Марины Разбежкиной "Время жатвы", показанную вчера.

О фильме ходили разговоры, что это законченный шедевр. Таковым он, на мой вкус, все же не является. Лента слишком камерна, чересчур безыскусна, чтобы претендовать на столь высокие оценки. Как выяснилось, сначала это и вовсе была короткометражка, но нашлись люди, которые, увидев в ней талантливое зерно, выделили дополнительные деньги, чтобы "разогнать" ленту до полного метра. На мой вкус, "Времени жатвы" это только повредило. Следы искусственной растянутости в фильме видны, что называется, невооруженным глазом. Сюжетного содержания в ней - минут на 30-40, остальное место занимает "воздух". Лента потрясающе снята, картины деревенского быта, туманных сумерек, росистых восходов и закатов можно рассматривать подолгу, как живописные полотна. В фильме удивительно достоверно и поэтично воссоздана атмосфера 50-х годов, ряд берущих за сердце эпизодов, когда, несмотря на всю свою критическую "насмотренность", не можешь сдержать слезу...
Действие ленты происходит в нищей послевоенной чувашской деревне, куда вернулись покалеченные мужики, а вся тяжесть крестьянского быта, как и в войну, осталась на бабах. Одна из них, Тося, мать двоих малолетних детей и жена безногого мужа, вкалывает на комбайне от зари до зари. Высушенная до кости нещадным степным солнцем да колючим ветром, она молится о любви, о здоровье детей, да еще мечтает о кусочке ситчика, чтобы сшить себе нарядное платьице, сладить яркие занавесочки на окна, ну, может быть, еще скатерку на стол цветастую постелить. Во имя этой простенькой мечты Тося идет на немыслимые трудовые свершения, и в итоге ей как победительнице районного социалистического соревнования вручают главную награду - переходящее красное знамя. А вожделенный ситчик уходит, по иронии судьбы, обладателям второго и третьего места.
С этого момента жизнь Тоси совсем не ладится. Красное знамя сожрут голодные мыши, а она сама, стараясь все время быть первой - чтобы не вскрылась преступная потрава бархатной святыни, - окончательно надорвется в работе, очерствеет душой и телом. Муж, лишенный жениной ласки, сопьется, занеможет и отойдет в лучший мир. Старший сын, оставшись без материнской опеки, вскоре погибнет в пьяной драке, а младший годы спустя найдет свою смерть в далеком и чужом Афганистане. В этой немудрящей на первый взгляд коллизии, рассказанной то подробно, то, увы, скороговоркой, в горькой судьбе незадачливого семейства, показанного режиссером с необыкновенным состраданием и любовью, отразится - пусть всего лишь краешком, осколком - драма российского крестьянства, всей нашей недавней великой и ужасной, бесчеловечной и фантасмагорической истории.
Многозначен финал ленты. В разоренной квартире типовой "хрущобы" Тосина внучка найдет ошметок того самого красного знамени и выбросит его на помойку. Все эти реликвии, за которые в топке социалистического строительства сжигались миллионы жизней, сегодня ровным счетом ничего не стоят, и новое поколение уже, похоже, не способно понять бескорыстную жертвенность своих предков. В отличие от авторов этого пронзительного и горького фильма.