Кем он был, архиепископ Крымский Лука?
Накануне Дня медицинского работника президент учредил в России две новые награды: орден Пирогова и медаль Луки Крымского. О Николае Пирогове, основавшем русскую школу военно-полевой хирургии, или о знаменитой Пироговке слышали все. А вот архиепископ Лука для многих — терра инкогнита. Блестящий ученый, по трудам которого и сегодня учатся будущие хирурги, он в то же время был пламенным проповедником и выдающимся духовным писателем. Лауреат Сталинской премии, он прошел через пытки в НКВД, ссылки и тюрьмы. Хирург, профессор — и самый народный святой. Как все это переплелось в одной судьбе?
Будущий архиепископ Крымский родился в Керчи в 1877 году, спустя два дня после начала Русско-турецкой войны. Отцом его был провизор из обедневших белорусских дворян, благочестивый католик, а мать исповедовала православие, хотя никогда не ходила в храм из-за жадности священников.
Валентин Войно-Ясенецкий мечтал быть художником, подавал документы в Петербургскую академию, год проучился в Мюнхене в частной художественной школе. Он оказался талантливым рисовальщиком, но решил, что не вправе заниматься искусством вместо того, чтобы помогать страдающим. Серия исполненных им портретов нищих и простолюдинов окончательно подтолкнула к медицине: «Умение весьма тонко рисовать и моя любовь к форме перешли в любовь к анатомии... Из неудавшегося художника я стал художником в анатомии и хирургии».
Молодой хирург после блестящей сдачи выпускных экзаменов отказался преподавать и стал земским, или, как он сам говорил, мужицким врачом. Вместе с супругой Анной Васильевной, сестрой милосердия, работал в маленьких провинциальных больницах, покупая за свой счет оборудование и делая в год столько операций, сколько осилила бы бригада из шести-семи хирургов разных специализаций. Обширную практику Валентин Феликсович совмещал с научной работой. Разработал методику местного обезболивания, которой до сих пор пользуются врачи. Написал «Очерки гнойной хирургии» — великолепный учебник, актуальный и по сей день.
К доктору шли и ехали из окрестных городов и сел и из других губерний. Однажды Войно-Ясенецкий успешно прооперировал, подарив зрение молодому нищему, слепому от рождения. И вскоре к кабинету хирурга явилась необычная процессия: слепые, побиравшиеся по всей губернии, шли вслед за прозревшим коллегой, держась друг за друга...
Немало жизней будущий святитель спасал на войне. Он добровольцем служил заведующим хирургическим бараком в Чите, куда эвакуировали раненых на Русско-японской войне, а в Первую мировую возглавлял крупный госпиталь.
В революционный 1917-й врач вместе с семьей переехал в Ташкент. Сухой и жаркий климат был необходим Анне Васильевне, заболевшей туберкулезом. Увы, улучшение наступило ненадолго. В 1919 году Валентин Феликсович лечил в своей больнице участников антисоветского восстания. Большевики карали за такую гуманность к «врагам революции», врача арестовали. Через сутки Войно-Ясенецкого отпустили, но его жена после такого потрясения умерла. Их четверых детей взяла на свое попечение операционная сестра, бездетная вдова София Велецкая. А для Валентина Феликсовича начался путь исповедничества.
Он тяжело переживал кончину супруги и, наперекор безбожным временам, искал укрепления в вере. Начал креститься и крестить пациентов перед операцией, постоянно бывать в храме, участвовать в жизни церковного братства. Одно из его выступлений так впечатлило епископа Туркестанского Иннокентия, что тот предложил врачу стать священником и взять на себя проповедничество в кафедральном соборе. Отныне и до конца своих дней он приходил в госпитали и больницы и выходил на университетские кафедры только в рясе и с крестом на груди,
Рукоположение знаменитого хирурга вызвало сенсацию в Ташкенте. А проповеди отца Валентина, благодаря его харизме, эрудиции и блестящей образованности, вызвали огромный интерес. На его беседы и диспуты о вере и материализме собирались толпы слушателей. Во время судебного процесса, где Войно-Ясенецкий защищал своего коллегу-врача, общественный обвинитель Петерс спросил: скажите, поп и профессор Ясенецкий-Войно, как это вы ночью молитесь, а днем людей режете? Ответ был: «Я режу людей для их спасения, а во имя чего режете людей вы, гражданин общественный обвинитель?»
Чекист настаивал: разве вы его видели, своего Бога? И услышал в ответ: «Бога я действительно не видел, гражданин общественный обвинитель. Но я много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там также и ума. И совести там тоже не находил».
Весной 1923 года ГПУ вынудило епископа Иннокентия уехать из Ташкента. Встал вопрос о назначении нового архиерея, и народ единодушно высказался за отца Валентина. Войно-Ясенецкий принял монашеский постриг с именем Лука — в честь врача, художника и евангелиста Луки, а затем и епископский сан. А уже через месяц был арестован.
В тюрьме владыка Лука дописал свои «Очерки гнойной медицины». Он выдержал пытки, голодовки, издевательства и нелепые обвинения. В общей сложности провел в ссылках 11 лет. Его отправляли в глухие деревни и захолустные больницы. И каждое из таких мест скоро становилось местом паломничества жаждущих телесного и духовного исцеления. Опальный епископ проводил сложнейшие операции, проповедовал, крестил детей.
После очередного обвинения владыку, дав на сборы полчаса, выслали за Полярный круг, на берег Северного Ледовитого океана — жить в избе, где вместо стекол были вставлены льдины, а на полу никогда не таял снег. И вновь расстояния и трудности не стали препятствием для самоотверженного служения святителя Луки и ответной народной любви. Когда епископ возвращался из ссылки в санях по замерзшему Енисею, в прибрежных поселениях его встречали толпы народа и просили совершить богослужение и осмотреть больных.
Начало Великой Отечественной немолодой уже епископ встретил в очередной ссылке. Он обратился с письмом к Калинину, вызвавшись помогать воинам на фронте или в госпиталях, и пообещал вернуться в ссылку после победы. Его назначили главным хирургом эвакогоспиталя в Красноярске.
Владыка Лука по-прежнему отказывался снимать с себя крест и читал молитву перед операцией. И ни в одном другом из госпиталей не было таких результатов лечения раненых.
В Красноярске Войно-Ясенецкий после долгих лет вынужденного перерыва смог возобновить богослужения и начал переписку с митрополитом Сергием Страгородским по подготовке Собора епископов и восстановления патриаршества. Он участвовал в подготовке документов Собора и состоял в Священном синоде. После окончания войны владыку пригласили в облисполком и вручили медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». На церемонии председатель выразил надежду, что профессор будет и далее делиться своим опытом с медиками.
«Я учил и готов учить врачей тому, что знаю; я вернул жизнь и здоровье сотням, а может быть, и тысячам раненых и наверняка помог бы еще многим, если бы вы не схватили меня ни за что ни про что и не таскали бы одиннадцать лет по острогам и ссылкам. Вот сколько времени потеряно и сколько людей не спасено отнюдь не по моей воле», — ответил владыка Лука.
Заслуги его к тому времени были так велики, что никто из чиновников не рискнул воспрепятствовать присуждению Войно-Ясенецкому Сталинской премии за его научные труды, в первую очередь за те самые «Очерки гнойной хирургии». Все полученные деньги архиерей пожертвовал детям и вдовам погибших солдат, а внезапную популярность употребил на то, чтобы привлечь к православию многих интеллигентов.
В эти же годы владыка Лука дописал богословский труд «Дух, душа и тело» — книгу, которую считал главным результатом своей жизни. В ней он проводит читателя от знания к вере, прокладывает мостки от физики и медицины к библейским истинам и показывает, что мир науки и религии — один и тот же.
Последние 15 лет жизни, с 1946-го по 1961-й, владыка Лука провел на родине, в Крыму. Местные власти вынудили его оставить медицину и преподавание, так что профессор бесплатно принимал немногих больных у себя на дому и сосредоточился на управлении епархией. Владыка боролся за сохранение храмов, выступал с проповедями, радел за духовное образование священства. Опубликовать 12-томное собрание проповедей Луки Крымского решились только после того, как Советский Союз перестал существовать.
В последние годы жизни владыка полностью ослеп, но продолжал нести пастырское служение. Случайный захожанин, заглянувший в Троицкий собор Симферополя, ни за что бы не догадался, что архиерей совершает богослужение на-ощупь. Но, пожалуй, во всем городе не нашлось бы ни одного человека, не знавшего в лицо и по рассказам неуступчивого и вместе с тем бесконечно добросердечного епископа.
Когда владыка скончался, весь Симферополь высыпал на улицы. На крышах, балконах, даже на деревьях стояли и висели люди. Огромная процессия с молитвенным пением двигалась от храма до кладбища несколько часов.
P.S. Паломничества к могиле Войно-Ясенецкого начались почти сразу же после похорон. Но только в 1995-м архиепископ Лука был признан местночтимым святым, а в 2000-м — прославлен как исповедник для общецерковного почитания. Едва ли не больше, чем в России, святителя почитают в Греции.