Статуи барона, лошади, точнее того, что от нее осталось, и оленя располагались на поляне возле напоминавшего барскую усадьбу обширного дома, где жил когда-то незабвенный и почитаемый во всем мире барон Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен. Сейчас в нем разместилась городская ратуша.
Я вошел в дом, быстро поднялся на второй этаж и, представившись, вошел в кабинет бургомистра Георга Эрнста Августа Вольфа. Первое, что увидел, - возвышавшееся на самом почетном месте ядро, на котором совершал свои удивительные полеты Мюнхгаузен.
Хозяин кабинета предложил мне совершить короткую прогулку по городу Боденвердер. Мы вышли из ратуши и отправились в сторону реки Везер, с берега которой открывался сказочный вид на поросшие лесом холмы. И вдруг бургомистр спросил меня: "Не хотите ли встретиться со второй половиной лошади Мюнхгаузена?" Несколько шагов - и вот он, еще один памятник: лошадиный круп, который нес на себе турок. Напомню, что именно при взятии турецкой крепости Очаков у лошади отчаянного барона исчезла вторая половина туловища.
"Ну а теперь, - предложил бургомистр, - давайте посмотрим на то, что происходило с Мюнхгаузеном в России". И вот мы вышли на центральную городскую улицу. Она, как нетрудно догадаться, носит имя Мюнхгаузена. Перед нами возникла другая скульптурная композиция: помимо традиционно летевшего на ядре Мюнхгаузена, стояла колокольня, к кресту которой была привешена лошадь, а возле нее пытались взлететь съевшие привязанное к ниточке сало утки. "Этот комплекс, - с гордостью произнес бургомистр, - был открыт по случаю 150-летия нашего городского банка. Мы рады, что у Мюнхгаузена есть спонсоры".
Наша прогулка по городу подходила к концу. Бургомистр спешил по своим делам, а меня уже ждал господин Вернер Кох - директор расположенного совсем близко от ратуши музея Мюнхгаузена. Именно здесь я и узнал о жизни барона и, конечно же, о его пребывании в России, где он оказался в 13-летнем возрасте, приехав пажом принца Антона Ульриха Брауншвейгского.
Мюнхгаузен прослужил в России целых 17 лет. Поначалу он быстро продвигался по военной службе, став командиром роты расквартированного под Ригой Брауншвейгского полка. Но его карьере помешал дворцовый переворот, в результате которого дочь Петра I Елизавета свергла малолетнего Иоанна Антоновича, а также его родителей Анну Леопольдовну и Антона Ульриха - покровителя Мюнхгаузена.
Долго пришлось после этого ждать красавцу барону очередного воинского звания ротмистра. Понятно, что директор показал мне копию подписанного Елизаветой Петровной приказа о назначении Мюнхгаузена. Там же, в музее, я увидел некоторые из его личных вещей: походный сундук, с которым он приехал в Россию, его табакерку, пистолет и даже кинжал, привезенный из турецкого похода, в котором участвовал отважный барон.
А потом ему пришлось, как поначалу казалось временно, уехать из России домой для получения наследства. Но он задержался, да так надолго, что Мюнхгаузена отчислили из полка. И барон навсегда остался в Боденвердере. Он занялся хозяйством и первым делом построил охотничий павильон, в подвале которого находился винный погреб, а наверху была оборудована украшенная военными трофеями комната для приема гостей. Вот там-то за бокалом вина Мюнхгаузен и рассказывал удивительные истории о своем пребывании в России. "Когда же вино заканчивалось, - пояснил мне В. Кох, - он брал вот этот висящий на стене нашего музея старинный рупор и приказывал в него слуге, чтобы тот поскорее приносил новую бутылку. И после этого его рассказы становились еще более увлекательными".
Правда, слушателей мало интересовала жизнь барона при царском дворе, его общение с высшими сановниками. Им хотелось знать: а правда ли, что по улицам Петербурга бегают медведи, что зимой снег засыпает дома по самую крышу, что волки и лисы не дают спокойно ездить по российским дорогам? И барон охотно рассказывал о том, что хотели от него услышать. Причем обычно, чтобы еще более заинтересовать слушателей, он не скупился на вымыслы. А рассказчиком он, судя по всему, был выдающимся, хотя и не вел никаких записей. Это уже потом литераторы Р. Распе и Г. Бюргер написали книги о его невероятных похождениях, молва о которых распространилась по всей Германии.
Но Мюнхгаузена мало волновало, что говорят о его приключениях современники. Он не думал о настоящем, а больше вспоминал о прошлом. На старости лет барон остался один. Его первая любимая жена, с которой он прожил 46 лет, умерла, вторая разорила его и он расстался с ней. Детей же у него не было. Но даже перед самой смертью он продолжал шутить и выдумывать. Когда ухаживавшая за ним вдова его егеря одевала ослабевшему барону шерстяные чулки, она увидела, что у него на ноге не хватает двух пальцев. "Пустяки! - улыбнулся Мюнхгаузен. - Их откусил на охоте русский медведь".
А вскоре барона не стало. Его похоронили в древнем монастырском соборе, который специально открыли для меня, чтобы показать могилу великого фантазера. Она находится возле алтаря. На надгробной плите можно прочитать: "Барон Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен (1720-1797)".
Так уж получилось, что я оказался в Боденвердере в канун 210-летия со дня смерти барона. Но не хотелось думать о грустном, ведь Мюнхгаузен так любил жизнь и привирал, конечно, для того, чтобы люди больше радовались окружающему миру. И барон наверняка поднял бы на радостях очередной бокал вина, узнай он, что и город Боденвердер, и соседние с ним селения ныне называются Землей Мюнхгаузена, а изображение летящего на ядре смельчака станет эмблемой здешних мест, которую помещают даже на автомобилях и вывесках магазинов. Правда, мне очень хотелось увидеть в Боденвердере изображение Мюнхгаузена, за волосы вытягивающего себя из болота. Но, увы, ни один сувенир с этой картинкой мне так на глаза и не попался.
Покидая Боденвердер, я проезжал мимо выстроившихся вдоль шоссе домов и вдруг на стене одного из низ увидел изображение ласково смотревшего в мою сторону Мюнхгаузена, который легко и непринужденно выбирался из непроходимой топи.