- Юрий Абрамович, извините, но начну с неприятного. В этом году вам в пятый раз не дали "Грэмми". Наверное, очень обидно?
- Когда я был номинирован на "Грэмми" в первый раз и узнал об отказе, действительно переживал. Когда история повторилась через несколько лет, радости я, конечно, тоже не испытал, но острота ощущения заметно уменьшилась. Когда не дали третий раз - подумал: ну и... - без нее обойдемся! На четвертый раз я напомнил себе о том, что и Вуди Аллену четырежды не давали "Оскар". А теперь уже не слежу, сколько раз там меня куда-то выдвинули, дали премию, не дали... Вот, например, нижегородским слушателям важно, есть у меня "Грэмми" или нет?
- Да, похоже, не очень, зал и так был переполнен.
- Вот видите. Аншлаг - главная награда для артиста.
- Юрий Абрамович, как часто вы даете концерты?
- В среднем "Солисты Москвы" дают не менее 90 концертов в год. Мы тут недавно подсчитали, что за 15 лет объехали земной шар уже 34 с половиной раза! И это не считая моих выступлений во главе другого коллектива - симфонического оркестра "Новая Россия", а также сольных, камерных программ.
- Говорят, что XXI век - пора глобального "обмельчания" в искусстве, когда меру успеха определяют не столько талант и мастерство, сколько напористый пиар и участие в популярных шоу. Что вы думаете по этому поводу?
- Отвечу вопросом на вопрос: как вы думаете, кто значительнее в мировой музыкальной культуре - пианист Лист или скрипач Паганини?
- По-моему, они оба гении.
- Тем не менее Лист при жизни пользовался большей популярностью. Потому что он был и великолепным менеджером. Может быть, даже стал первым в истории музыки, кто занялся мощным самопиаром. А Паганини этого не делал... Но история все рассудила, мы с огромным почтением относимся к обоим. Зато тех, чья популярность основана на одном пиаре, забывают очень быстро. С помощью раскрутки можно "зажечь звезду" только на очень короткое время. Так что главное - все-таки хорошо играть, петь и т.д.
- В молодости вы играли на гитаре в рок-группе. Не стыдитесь того давнишнего увлечения?
- Ничуть. Я считаю, что шедевры, созданные в стиле джаза или поп-музыки, не менее ценны, чем вершины классической музыки. Чем, например, битловская "Yesterday" уступает "Серенаде" Шуберта? Такие композиции живут долгие десятилетия. Но это если речь именно о вершинных образцах. В целом же по концентрации ярких идей попса безнадежно уступает классике. Чаще всего она приманивает самыми примитивными приемами - громкостью и гипнотическим ритмом. В какой-нибудь одной мелодии Баха столько находок, что если разобрать ее по тактам и "раздать" поп-композиторам, то на основе этих кусочков каждый (если, конечно, талантлив) сочинит по прекрасной песне. Или, допустим, возьмите популярную миниатюру Равеля - трогательную "Павану". Если "под настроение" сделать ее обработку, может получиться роскошный блюз с богатыми, пряными гармониями.
- А на вашу игру настроение сильно влияет?
- Еще как. Но, наверное, удивлю вас, сказав, что хорошее настроение далеко не всегда способствует хорошей игре. Как-то мы играли с Мишей Мунтяном (пианист, народный артист России, постоянный аккомпаниатор Башмета. - С.С.) на конкурсе в Мюнхене. У меня в это время был особенно счастливый момент в личной жизни, я играл в состоянии какого-то окрыления... Мне казалось, что лучше сыграть сонату Брамса просто невозможно. А Миша после концерта сказал: Юра, по-моему, это звучало слишком экзальтированно... И наоборот: ты чем-то опечален, но оттого, может быть, лучше понял эмоции, которые хотел передать в своей музыке композитор. Вот тогда ты переживаешь краткий миг счастья. Я недавно где-то прочел фразу, которая в точности соответствует моему опыту: счастье - это когда ты можешь сказать себе - "получается". Когда ты говоришь себе "получилось" - это уже конец счастья. Ощущение закончившегося полета...
- В "Звездах на льду" вы оценили "полет" вашего коллеги и друга Игоря Бутмана не слишком высоко. И он во всеуслышание заявил, что обиделся и больше не будет с вами выступать. Вы всерьез рассорились?
- Что вы, мы с ним играли уже через два дня после этого шоу... На самом деле, посмотрев потом передачу в записи, я понял, что недооценил в Бутмане талант фигуриста (смеется). Просто не сразу раскусил смысл этого шоу, где важно прежде всего чувство юмора. Если бы я правильно настроился, то поставил бы Игорю высший бал. Тем более что он мой друг.
- А вы сами когда-нибудь занимались спортом?
- В детстве. Недавно был во Львове, где до сих пор живет мой отец. Он показал мне мой школьный дневник. Там все тройки, кроме физкультуры, по которой - пятерка. У меня даже есть юношеский разряд по фехтованию (пошел в кружок под впечатлением от "Трех мушкетеров"). Потом я немного занимался прыжками в воду, немного - водным поло. После фильма "Великолепная семерка" мы все на нашей улице купили себе перочинные ножики по 1 руб. 20 коп. И устраивали соревнования по их метанию.
- Очевидно, во Львов вас завели гастрольные дела? Жизнь странствующего артиста щедра на "нештатные ситуации", смешные случаи...
- Однажды я был на гастролях на Канарских островах с квартетом Бородина. После концерта мы сидели в ресторане, где на рояле играл англичанин. Когда он узнал, что мы русские, то исполнил несколько наших известных произведений: "Катюшу", "Подмосковные вечера". Один из участников квартета стал меня подначивать: "Давай покажи ему". Я подошел, чуть-чуть подыграл англичанину, он интеллигентно уступил мне место. И я заиграл что-то из репертуара "Битлз". Зал зааплодировал. После этого подходит хозяин ресторана - с иголочки одетый мужчина лет шестидесяти, в бабочке: "Я беру тебя на работу. Вместо него", - показал он на растерянного пианиста. Я стал отказываться, ссылаясь на большую занятость. Тот настаивал, предлагая платить в полтора раза больше. Спасла положение женщина - наш концертный агент. Она объяснила хозяину ресторана, кто мы. Слава Богу, инцидент был исчерпан.
- А когда возвращаетесь с гастролей, то где предпочитаете жить, - в московской квартире или на даче?
- Много-много лет основным домом была дача. Оттуда можно было легко добраться до работы. Но теперь из-за безумных пробок это стало невозможно. К тому же деловые вопросы решаются только в столице, а Москва такой город, где встречу могут назначить и на час ночи. Поэтому для "оперативности" у меня в Москве появился маленький уютный офис, где всегда можно остановиться. Ведь теперь я еще и дедушка. Четыре месяца назад моя дочь Ксюша родила сына. И когда бываю в районе консерватории (она живет неподалеку), то заглядываю к ней пообщаться с внуком. Хотя само слово "дом" у меня по-прежнему ассоциируется с дачей. Там моя семья, любимые картины, собака...
- Это правда, что дача у вас "с историей"?
- Раньше она принадлежала знаменитому дирижеру Большого театра Самуилу Самосуду, сюда часто захаживал великий композитор Сергей Прокофьев. А ему из-за больного сердца было строго-настрого запрещено выпивать. И дома у него за этим следили. Тогда он шел гулять, заглядывал на огонек к своему коллеге Самосуду, и они принимали на грудь по несколько рюмочек, сидя на лавочке у края обрыва перед домом. Оттуда открывается потрясающий вид на реку. Приходил к ним и молодой Слава Ростропович. Именно на этой лавочке он взял с Прокофьева обещание, что тот напишет для него произведение, и Сергей Сергеевич слово сдержал - написал Симфонию-концерт для виолончели с оркестром. Когда Ростропович, уже в зрелые годы, узнал, что у меня за дача, то просто умолял, чтобы я эту лавочку не трогал. Конечно, я ее сохранил.
- А как вы стали хозяином такого примечательного места?
- Дачу я купил у дочери Самосуда, когда они с мужем уезжали в Израиль. А место действительно интересное. Здесь живут Мясищевы (родственники известного авиаконструктора и ученого Владимира Мясищева). Рядом дом-музей Прокофьева и дача, где прошли последние дни великого пианиста Святослава Теофиловича Рихтера. Да и другие соседи неплохие: например, семейство Никиты Михалкова. Можно сказать, дачное соседство нас и сдружило...
Беседу вел