Изумление Брасса тем более понятно, что еще совсем недавно, в конце восьмидесятых, его не пустили на тот же Московский кинофестиваль: помните, тогда в СССР "секса не было"... Впрочем, не будем усердствовать в самобичевании: недостатка в противниках у брассовского кино не было нигде и никогда. Отдадим должное и самому Тинто: он в свою очередь не приемлет лицемерного отношения к эротической теме, по-прежнему характерному, с его точки зрения, для западной цивилизации. Ему, например, не близки картины, подобные последнему фильму Стенли Кубрика "Широко закрытые глаза", где секс ассоциируется с насилием, темными инстинктами, преступными желаниями... Главным источником ханжеского аскетизма Брасс считает католическое мировоззрение.
- Это как табличка, назойливо мелькающая там и тут: "Осторожно, не входить - эротика. За нарушение запрета - смерть!" - говорит режиссер. Оказывается, из уже размноженного в количестве 200 экземпляров фильма "Почта Тинто Брасса" (1995 год) цензура потребовала изъять сцену, где мужчина надевает презерватив. Пикантность в том, что все остальное не тронули...
Автор "Паприки" и "Салона Китти" вовсе не посягает на устои нашей высокоцивилизованной морали. Наоборот, он чувствует себя наследником всей итальянской культуры - особенно венецианской, ведь он уроженец города-праздника на воде, с детства жил в гармоничной среде его улиц-каналов, соборов, галерей, живописи Джорджоне, Тинторетто... Но Брасс не был бы самим собой, если бы не воспринял все это по-своему. Его задача - доказать, что эротика - ничуть не меньшая, если не большая ценность, чем самое изощренное высокоинтеллектуальное искусство. Как он скаламбурил, ключом к его художественной, да и жизненной философии служит реплика героя из фильма "Ключ". Тот, целуя роскошную попку собственной жены, приговаривает: "О Байрон, Бодлер, д'Аннунцио! Вы никогда не давали мне столько наслаждения..."
67-летний режиссер запоем читает дамские эротические романы, помогающие ему раскрывать неисчерпаемые извивы и секреты женской души. Женская эротика, по Брассу, куда радостнее мужской, она - синоним счастья, полноты жизненных ощущений, свободы. Женщина - как правило, главная героиня его картин: она не объект вожделения, а его субъект, активно действующее лицо. Это она ведет игру, нарушает запреты ("Нарушая запреты" - название фильма, привезенного Брассом на Московский фестиваль). Иногда - предает...
- Как Карла, - смеется режиссер. Кого он имеет в виду - не совсем понятно: ведь так зовется и героиня "Запретов", и его собственная жена - кстати, автор сценария картины. - Да и Юлия порой обманывает, - добавляет Тинто, нежно прижимая к себе юную исполнительницу главной роли, сидящую тут же.
Их "творческий роман" завязался совершенно случайно и в то же время очень характерным для Брасса образом. Режиссер, будучи в Неаполе, зашел в одну из пиццерий, чтобы перекусить. В это время к соседнему столику подошла юная официантка в мини-... нет, в микро-юбке, наклонилась, подавая заказ, и...
- И тут я увидел такую интересную панораму, что немедленно сделал девушке предложение поработать вместе со мной.
- Это был какой-то экстаз, - вступает в разговор Юлия Маярчук. - Эмигрантке из бывшего Советского Союза после пиццерии оказаться на съемочной площадке маэстро... Я прошла у г-на Брасса настоящую школу кино: он потрясающий мастер съемки. А как у него "играет" свет...
Естественно, журналисты поинтересовались, нашел ли режиссер что-то специфическое в "славянском эротизме" белокурой чужестранки. Оказалось, нет. Конечно, исторические, культурные традиции имеют какое-то значение, но не решающее. Ведь "Все женщины делают это", как утверждает режиссер в одноименном фильме. Это знание он впитал чуть ли не с молоком матери; его любимая бабушка была одесситкой по рождению и, говорят, большой шалуньей, прививавшей юному Тинто вкус не только к русскому языку (отдельные слова он помнит до сих пор). Постановщик не исключил, что одну из следующих картин снимет здесь, в России. Уж для проб приедет - точно. А вот в чем Брасс видит действительную "национальную" проблему кино - так это в нивелирующем влиянии голливудских стандартов.
- У вас были Эйзенштейн, Пудовкин, у нас Росселлини, Висконти... Но теперь и вы и мы переживаем кризис, декаданс, - признал режиссер. Однако предаваться пессимизму не в его характере. Во всяком случае, свои собственные фильмы он считает действенным средством борьбы с американизацией культуры. - Такого кино, какое делаю я, Голливуд не снимает. Мою нишу им занять вряд ли удастся.
На вопрос, не собирается ли маэстро переложить на язык эротического кино такие шедевры, как "Гамлет", "Фауст", "Преступление и наказание", "Шум и ярость", режиссер ответил, что такого намерения у него пока нет.
- Эти произведения нравятся мне такими, какие они есть. А при "переложении" есть опасность девальвировать шедевр. У меня достаточно фантазии, чтобы придумать своего героя и свой сюжет...
Тут можно было бы поспорить с мэтром, причем, как говорится, на его собственной территории. Ведь использовал же он сюжетные мотивы "Хозяйки гостиницы" своего великого земляка Гольдони в фильме "Миранда". А вот факт, на который почему-то редко обращают внимание: уже упомянутый фильм "Все женщины делают это", один из популярнейших у Брасса, представляет собой вольный "пересказ" оперы Моцарта с тем же названием...
Кстати, о музыке - она ведь важная "героиня" в большинстве картин Брасса, причем ее выбор укрепляет в мнении о режиссере как о человеке утонченной культуры: контрапунктом к пикантным сценическим эпизодам служат темы из произведений того же Моцарта, Штрауса, Шенберга... Поэтому не удержался и задал мэтру вопрос: как же это случилось, что в фильме "Калигула" самую разнузданную оргию сопровождает прекрасная, романтичная, юношески-восторженная тема Золушки из балета Прокофьева - композитора абсолютно антиэротичного?
Признаться, ожидал чего угодно, но только не того, что маэстро начнет... оправдываться. Ну совсем как школьник, не выполнивший домашнее задание.
Из путаных объяснений г-на Брасса я понял, что фильм - видимо, предчувствуя его скандальную славу и, стало быть, доход - очень торопились выпустить, и наложение музыкального ряда производилось без непосредственного контроля со стороны режиссера.
Чувствуя неловкость за то, что вогнал маэстро в краску, решил использовать свое знание музыки, в частности оперной классики, под занавес пресс-конференции "в мирных целях". Правда, с ходу почему-то припомнилась не очень подходящая к случаю сцена прощания Отелло с Дездемоной из оперы Верди, но зато слова оказались те, что нужно: "Ун баччио! Ун баччио анкора!" ("Поцелуй! Еще один!") После моего возгласа мэтр, до того лишь деликатно прикасавшийся к плечику очаровательной Юлечки, покладисто поцеловал ее раз, другой...
В заключение - несколько слов от себя для тех, кого фильмы Тинто Брасса раздражают. Предвижу, как иной пурист, скривившись, язвительно замечает, что это мартышкам, а не людям свойственно проявлять повышенный интерес к нижней, а особенно задней части натуры. Что ж, вроде так. Хотя поступать именно таким образом братьям нашим меньшим диктует вовсе не испорченность, а просто большая близость к природе. Разумеется, не нравится - не смотри и своим детям не рекомендуй. Но может быть, само существование брассовских фильмов заставит кое-кого задуматься: а все ли культурные запреты так уж оправданны в обществе подлинно свободных людей? Вспомним, что за аморализм в свое время поносили и старика Рабле, и даже Микеланджело с его обнаженными телами... Ей-богу, жизнь с такими лукавыми проказниками, как Тинто Брасс, веселее и праздничнее, чем если бы их не было.
"Ну и пусть снимает свои фильмы для себя." А вот этого он не умеет. Как всякому нормальному художнику, ему нужна публика. Иначе, в свойственной ему манере говорит Брасс, искусство превращается в мастурбацию (это относится и к так называемому "элитарному" кино). А настоящая любовь (с ее богатством не только "небесных", но и "земных" красок) несравнимо лучше.