АНАТОМИЯ ГЕНИАЛЬНОСТИ

Главная Жизнь 01:01 27 Сентября 2001 153

Какой участок мозга "отвечает" за таланты? Можно ли стимулировать развитие способностей и дарований? И как это сделать? Как вырастить уникумов? Именно такие проблемы в 20-30-е годы должны были решить советские ученые, дабы в конечном итоге "любая кухарка"

Качаева Иоланта

Напечатать

- В конце 20-х годов прошлого века знаменитый невролог, психиатр и психолог академик Бехтерев предложил создать в Ленинграде так называемый "Пантеон мозга". Ученый представлял себе его как некую выставку с витринами, где хранились бы колбы с национальным достоянием - мозгами известных советских людей. Или слепками с мозгов. При этом экскурсоводы подробно бы рассказывали посетителям о каждом экспонате. У Бехтерева уже было готово штатное расписание, составлена смета расходов. Он даже написал проект декрета, согласно которому мозги "великих" после их смерти должны были в обязательном порядке передаваться в "Пантеон". Ради этого по всей стране планировалось разослать наблюдателей - эмиссаров, чтобы своевременно "изъять" выдающийся мозг. Идея академика активно обсуждалась в печати.
- Что же помешало сбыться этим планам?
- В 1927 году при загадочных обстоятельствах Бехтерев скоропостижно скончался. Смерть ученого молва связывала с неудачным психиатрическим диагнозом, поставленным Сталину: "паранойя"... Однако идея академика выжила. По инициативе наркома здравоохранения Семашко "пантеон" открыли в Москве, где с 1924 года уже существовала лаборатория по изучению мозга Ленина. Институт мозга существует в столице и сейчас. А тогда газеты сообщали: хранилище интеллектов приобрело первую реликвию - "ум академика Бехтерева"... Впрочем, там уже хранились экспонаты: головной мозг представителей разных национальностей: русских, татар, чуваша, армянина, грузина, еврея... Вскоре каждый газетный некролог, посвященный ушедшему из жизни известному деятелю, заканчивался словами: "Мозг передан в Институт мозга".
- Умы, если так можно выразиться, каких людей стали объектом изучения?
- В первую очередь, конечно, лидеров партии и правительства, деятелей науки, литературы и искусства. В 1934 году, например, сообщалось, что научный коллектив института изучает мозги Клары Цеткин, Луначарского, Покровского, Маяковского, Андрея Белого, академика Гулевича. Затем собрание пополнилось мозгами режиссера Станиславского и певца Собинова, писателя Горького и академика Карпинского, поэта Багрицкого, вдовы Ленина - Надежды Крупской и многих других. После войны появились новые экспонаты: мозги Сталина, Ландау, а сравнительно недавно - Сахарова... Общество привыкло к столь экзотической форме увековечения памяти усопших гениев и с уважением относилось к дерзаниям ученых. Население страны подробно информировалось о том, что происходило в лабораториях института. Газеты рассказывали, что прежде чем поступить на стол к ученому, тот или иной мозг подвергался длительному исследованию. Подготовка продолжалась по времени около года. Сначала мозг делился при помощи макротома - машинки, напоминающей гильотину, - на куски. Их "уплотняли" в формалине, спирте и заливали в парафин, формируя блоки. Затем с помощью все того же макротома их делили на огромное количество - до 15 тысяч - срезов толщиной в 20 микрон. И вот такой препарат попадал под микроскоп.
- К чему же привели исследования?
- Тайну интеллекта не раскрыли и "нового человека", для которого гениальность "станет чуть ли не нормой", на свет не произвели. Все выдающиеся мозги, вместе взятые, "проигрывали" главному экспонату коллекции - заведомо неповторимому мозгу Ленина. В общем, результаты работы были заранее предопределены идеологией.
- Слышала, что в Институте мозга занимались еще и изучением характера, психологии ушедших в мир иной знаменитостей?
- Да, так и было. И все это входило в комплексную "схему исследования". Составлялся психологический портрет гения на основе тщательного анализа мемуаров, документов, а самое главное - бесед с родственниками и с теми, кто хорошо знал умершего гения. Авторов "схемы" интересовала как можно более полная биография человека, его физические и внешние данные, отношение к природе, людям, книгам, к собственному "я", пристрастия, фобии, привычки, быт, половая жизнь, внимание, воображение, память...
- Как это все выглядело?
- Приведу цитаты из отчета о Маяковском: "В гневе движения М. становились особенно быстрыми и экспрессивными. Он начинал метаться по эстраде, по комнате. А если и стоял на одном месте, то так или иначе двигался всем корпусом... Маяковский был взбешен. Он так раскачивался, держась за пюпитр, что, казалось, вот-вот перепрыгнет через него и бросится на публику. С повышенной чувствительностью М. к внешним воздействиям сочетается мнительность. Например, возил с собой в дороге специальную мыльницу. Когда останавливался в гостинице, после каждого посещения туалета мыл руки, вообще имел привычку часто мыть руки. Асеев пишет: "... отсюда всегдашний страх ... к случайному, микроскопическому врагу - заражению, царапинке, порезу. Отсюда наивсегдашняя повышенная осторожность, переходящая зачастую в мнительность, особенно за последние годы". В тесной связи с интенсивностью чувствований и повышенной впечатлительностью необходимо рассматривать и накладывавшую столь яркий отпечаток на все поведение М. склонность его к преувеличению - гиперболизм. М. ни в чем не мог ограничиваться средней мерой, ему было свойственно стремление выходить за рамки обычного. Это сказывалось во всем, вплоть до мелочей быта. <... > Когда он что-либо покупал или дарил, это всегда было в количестве, в несколько, иногда во много раз, превышавшем обычное (например, десятки корзин цветов, коробок с конфетами, груды фруктов). И так во всем".
А это из отчета об Андрее Белом: "В противоположность общим движениям, которые, как мы с уверенностью можем заключить, отличались большой ловкостью, тонкие ручные движения удавались плохо. Это сказывалось во всем, вплоть до мелочей. Например, когда чинил карандаш, то получалось очень уродливо, с буграми, только чтобы обнажить графит. Жена указывает, что было совершенное мучение надевать запонки, было страшно трудно попасть в отверстие. С запонками всегда была война. С трудом удавалось завязывание галстуха (из-за этого предпочитал носить галстух бантиком), надевание воротничка, с трудом застегивал пуговицы, с трудом шнуровал ботинки. Не мог пришить себе пуговицы. Поэтому, когда жил один, ходил, по его выражению, "в системе английских булавок".
Когда раздевался, то со страшной силой срывал с себя белье, если что-либо застревало, старался не высвободить, но сорвать, из-за чего часто рвал белье. Процесс одевания проходил спокойнее. <... > Курил много. Во время работы мог выкуривать до 50 штук в день, но не затягивался или затягивался слегка, часто бросал папиросы недокуренными. <... > Любимые запахи: скипидара, нафталина, нашатырного спирта, камфары. Доходило до того, что клал себе нафталин в папиросы, из-за чего часто не мог угощать папиросами знакомых".
И совершенно шокирующие данные об Эдуарде Багрицком: "Если бы принужден был сделать выбор между хорошим стихотворением и хорошим человеком и чем-либо нужно было пожертвовать, то пожертвовал бы вторым". <... > Отдельные эпизоды из периода жизни в Одессе (19-22-е годы). Бравировал своим цинизмом. Однажды, например, выкинул следующий номер. На одной вечеринке заключил пари, что может во время любовного акта при всех присутствующих читать вслух стихи Пушкина и что голос у него при этом даже не дрогнет. И тут же с одной девушкой привел в исполнение то, о чем говорил, причем, как удалось выяснить, парочка не была отгорожена от присутствующих даже ширмой (в комнате был полумрак).
<... > Был скрытный человек не сознательно, а, если можно так выразиться, помимо своего желания. Очень мало, например, рассказывал о себе, о событиях своей жизни, но это не потому, что сознательно их скрывал, а просто потому, что считал это неинтересным для собеседников. Рассказывал только то из своей жизни, что мог подать или в плане анекдота или же чем мог прихвастнуть и что мог приукрасить, что могло послужить материалом для воплощения его фантастических образов (создал сам свою биографию). Однажды произошел такой случай. Багрицкий ушел вместе с товарищем из дому и не возвратился на ночь. Впоследствии оказалось, что сильно выпил в компании и в мертвецки пьяном виде был увезен одним товарищем, работавшим в николаевской газете (Бельским) из Одессы в Николаев, причем по приезде товарищ прислал жене Багрицкого телеграмму, что Багрицкий находится в Николаеве, и чтобы она не беспокоилась. Там Багрицкий познакомился с одной увлекшейся им очень интересной девушкой, с которой прожил некоторое время. Для того чтобы рассеять подозрения матери девушки, принес ей из газеты "Красный Николаев" справку о том, что они действительно являются мужем и женой. Багрицкий сотрудничал тогда в этой газете. При этом он писал своей законной жене письма и даже посылал ей пару раз деньги. Потом ему вся эта "николаевская" история надоела, и он без всякого предупреждения внезапно оставил свою сожительницу (такие поступки для него характерны) и приехал домой к жене и ребенку".
- Каким образом вы смогли проникнуть в тайны этих исследований?
- Материалы извлечены из архива профессора Г.И. Полякова, который работал в 30-е годы в Институте мозга. Он занимался психологическим обследованием выдающихся людей на предмет выявления истоков и условий их гениальности. Обстоятельства, при которых эти материалы попали мне в руки, выглядят сами по себе удивительно. Узнав о том, что мозг Андрея Белого находится в институте, я попыталась выяснить судьбу этого экспоната. Однако мне ответили, что, хотя мозг писателя и хранится в коллекции, никаким исследованиям его не подвергали и вообще никакими сведениями о поисках механизма гениальности институт не располагает...
И вдруг в музее-квартире Андрея Белого, где я работаю, появилась пожилая женщина. Это была дочь Полякова, в домашнем архиве которой хранились научные материалы ее отца. В результате их изучения и появилась моя книга, а сейчас я готовлю еще одну. Правда, архив Полякова так ничтожно мал по сравнению с тем, что должно храниться в Институте мозга... Ведь совершенно очевидно, что на вопросы, которые задавали сотрудники, опрашиваемые отвечали честно, вспоминали такие подробности, о которых не говорили журналистам...
Конечно, некоторые считают, что подобные опросы не стоит публиковать, ибо анкеты очень уж напоминают "истории болезней". Но, с другой стороны, мы можем по-новому увидеть великих россиян. Архивы института же заперты до сих пор за семью замками... Уверена, что скрытые до сих пор опросы помогли бы изрядно изменить устоявшееся мнение о тех или иных известных личностях.

Напечатать

Жизнь 00:10 / 07 Марта 2024 4827

Псы тоже летают

В тестовом режиме запущена новая услуга - перевозка питомцев на соседнем пассажирском кресле

Евгений Смирнов

Труд

А помните, как «Аэрофлот» обвиняли в бездушном отношении к путешествующим животным? Критика имела последствия. Как сообщила пресс-служба компании, по итогам прошедшего года на треть увеличилось количество...