...Псков. Конец пятидесятых. Нянька повествователя Мария идет в магазин за продуктами. Случайно встречает знакомых, и те увозят ее на машине в Пушкинские Горы, где проходит поэтический праздник. Там гуляют, хорошо выпивают. На следующее утро, проснувшись, Мария видит, что все уехали, а ее бросили одну. Голодная, мающаяся с похмелья, без копейки в кармане Мария пешком отправляется в обратный путь. Вот такая нелепая и грустная история...
Фигура главной героини - удача и открытие Дмитриева. Живая, объемная, пластичная, сотканная из противоречий, она заключает в себе тайну, разгадать которую до конца невозможно, воплощает не только определенный социальный или психологический тип, но взывает к более масштабным обобщениям, а небольшому по объему тексту сообщает поистине эпическое дыхание.
В судьбе и характере Марии передан трагизм существования как в плане конкретно-историческом (голодное детство, связь с немцем во время войны, лагерь), так и предопределенном изначально. Трагизм повседневный, какой-то привычный. Но, может быть, именно способность к привыканию, принятию судьбы во всех ее проявлениях смягчает жизненные удары, притупляет боль.
В эпизоде на ночном шоссе, когда за Марией молчаливо, как конвойный, трусит пес, она "поначалу злилась, стыдясь своей боязни, потом, привыкнув к страху, подобрела и даже разговаривала с псом". Вспоминая свою жизнь, Мария понимает: "Все со мною справедливо. Не повезло, все так, но - справедливо". Тогда "фриц-ефрейтор" спас ее от голода и угона в Германию - так за это она попала в советский лагерь. Теперь "в Пушгорах, особенно в лесу... в Щепце.... было чисто, так хорошо" - и за это платить надо страхом и одиночеством на ночном шоссе. Справедливо. И еще: "Есть жизнь, где плохо - хорошо, - сказала псу Мария, - есть, где правильно - неправильно. Когда-нибудь и нам с тобой так будет хорошо, причем всегда, что мы поймем, где правильно - неправильно, и все увидят: нам неправильно не надо. Ну а пока, ты прав, пора нам топать дальше".
Ну а пока - живем, как умеем. "Нам неправильно не надо", а правильно в этом мире что-то не очень получается. Все мешается в кучу, переходя одно в другое: сила и слабость, ум и глупость, проницательность и слепота, доброта и простота, что хуже воровства.
Мария подворовывает, подвирает, спит, с кем попало, идет на поводу у тех, кто ее уже обманывал. И все это как-то нелепо, безалаберно, больше себе во вред. В то же время она, что называется, хороший человек (плохому ребенка не доверят), добрый, незлобивый, безотказный. "Думаю, она была хорошей нянькой: я не запомнил от нее обид. И у родителей моих с нею почти не возникало вздора", - констатирует повествователь.
И вот однажды является этот хороший человек (кстати, после застолья с теми, кто ее бросил в Михайловском) и начинает (по их наущению) требовать у своих хозяев постоянную прописку, чтобы потом получить комнату. Заканчивается демарш тем, что няньку увольняют.
Этот пьяный бессмысленный бунт описан лаконично и сдержанно, но возникает ощущение, будто автор случайно заглянул в бездну и в ужасе отшатнулся. Тут не о прописке речь, а о некоей пружине в народном характере, которая долго может находиться сжатой, но уж если однажды распрямится, то мало не покажется никому - ни правым, ни виноватым. И кто тогда во время слепого, дикого выплеска мести за прошлые страдания и унижения вспомнит, что "неправильно не надо"?
В "Дороге обратно" талант и самобытность автора органично и не демонстративно сочетаются с опорой на отечественную литературную традицию. И дело здесь не только в конкретных аллюзиях, но в их характере и духе. Вспоминаются и гоголевское "полюби нас чернинькими", и чеховское "мы отдохнем", и нянин "плакон" с водочкой из "Тупейного художника" Лескова, и многое иное. И, конечно же, Пушкин, в домик няни которого нянька Мария так и не попала, но чье незримое присутствие в повести напоминает об иной жизни - светлой и гармоничной.