На наш "круглый стол" Казарновский принес маленькие книжки. Они написаны детьми, и рисунки - их. Например, "Дневник счастливых людей из 2 "Б" класса". Еще "Сонник" - директор говорит, что его полезно читать на ночь, чтобы дурные мысли не лезли в голову. Почитайте - получите совсем другое ощущение от жизни. Очень светлое.
Сразу признаюсь, что эти цитаты звучали диссонансом с нашим разговором о реформах в школе. Взрослые дяди, которые их придумывают, таких сочинений не читали. И, наверное, просто не знают, что школа - это место, где дети должны быть счастливы.
ОТЧЕГО ТРЯСЕТ ШКОЛУ
Корр.: У меня дочка-десятиклассница попала под все эксперименты, которые проводились 10 последних лет. Из третьего класса они почему-то перепрыгнули сразу в пятый. В девятом объявили класс гимназическим, добавили второй иностранный язык. Что будет к выпуску: единые экзамены по всем предметам или другое новшество - не знают ни учителя, ни родители. И это реформа?
Казарновский: Похоже, о конкретном ребенке никто не думает. Знаете, для чего пропускался четвертый класс? Чтобы реформаторы могли доложить: школы перешли на 11-летку. А после заставляли вводить 12-летку, забыв, что четвертого-то класса не было. Это фикция. И так же было с шестилетками. На моих глазах срочно переделывали классы в спальни, убирали учительские, потому что негде было размещать малышей. Школу вообще трясет все последние годы: то учебники переписываются, то программы меняются... А знаете, как поступали ученики, когда ЕГЭ вводился еще не по всей Москве? Началась массовая миграция в школы соседних округов, где не было эксперимента.
Кутузов: Заметьте, перманентное реформирование касается не содержания, а лишь формальных сторон - сроков обучения, количества предметов... У меня впечатление, что каждый новый министр стремится показать ошибки предшественника. Игры в реформы отнюдь не безобидны - например, перегрузки растут как снежный ком. И не ясно, чего хотят от образования. Так бывает, когда общество себя не оценивает и не знает, что ему надо.
Казарновский: Я уже выступал с предложением: давайте объявим мораторий на реформы хотя бы на 10 лет - время одного школьного поколения. Хватит издеваться над детьми, вводя новшества, которые не додуманы и не проверены. Выясните наконец стоит ли девочкам и мальчикам учиться вместе, нужен ли в расписании закон Божий, какой экзамен - единый, не единый...
Кутузов: За это время договоримся, что делать с педвузом. Без него же в реформе образования не обойтись.
МАРИВАННА, НЕ БЕЙТЕ!
Корр.: В последнее время СМИ пишут о жутких школьных ЧП. Возбуждено сразу несколько уголовных дел против педагогов за жестокое обращение с детьми. Откуда этот садизм у сеятелей доброго и вечного?
Кутузов: Не думаю, что в школу пришли садисты. Просто жизнь доводит людей до ручки, особенно в малых городах. Педагогам толком не платят. Понятие "учительское служение" уступило место элементарному зарабатыванию на жизнь.
Казарновский: Иногда в школу приходят не совсем адекватные люди. Вот недавно пришла устраиваться на работу учительница. Говорит: я новатор, у меня своя методика полового воспитания в начальной школе. Заинтригованный, я спрашиваю: это как? Она стишки читает - вроде детской считалки: "Мы - девочки и мальчики, у нас есть руки-пальчики"... Все не помню, но концовка такая: "Различие одно меж нами - между ногами". Вот уровень "новатора".
Выбор-то невелик. Лужков говорит, что только 30 процентов выпускников педвузов попадают в школы.
Кутузов: Не согласен. В прошлом году 69 процентов наших выпускников пошли в школы. Москва создала свои педвузы (как наш) и слила их с системой образования. Мои ребята уже на 4-м курсе дают пробные уроки, а на 5-м - директора открывают трудовые книжки, и весь год они проходят стажерскую практику. Но в Москве ведь зарплата выше, чем по стране, молодым специалистам стали платить по 20 тысяч рублей подъемных, дают квартиры.
КОЛ С МИНУСОМ
Корр.: Я, например, стараюсь не ругать ребенка за плохие отметки. Недавно в Москве повесился мальчик - побоялся идти домой, потому что ему поставили двойку.
Казарновский: Вообще наша система отметок существует для того, чтобы унизить человека. Вот Амонашвили их просто не ставит. Согласитесь, что есть три оценки, которыми должен пользоваться учитель: три, четыре и пять. Сегодняшняя система разделяет учеников на три категории: середняков, хорошистов, отличников. Представьте, для вундеркинда в математике трагедия быть в разряде троечников по русскому языку.
Корр.: А у нас в школе одна учительница ставит колы с минусом...
Кутузов: Важна не отметка, а так называемый индекс развития обучаемого. То есть, грубо говоря, я как учитель русского языка за 5 ошибок должен поставить ученику двойку. Но если прежде он допускал 25 ошибок, теперь заслуживает четверки.
Казарновский: А по-моему, нужна другая оценочная система, которая не унижает ученика. Возможно, накопительная или с минусами - как в музыке. На Украине, например, ввели 12-балльную систему.
Корр.: Тогда ЕГЭ, который активно внедряется в стране, должен вам нравиться. Он оценивает результат по многобалльной шкале.
Казарновский: Я не считаю ЕГЭ бессмысленным. Он как минимум убирает лишнее звено - выпускные экзамены. Вот в них действительно никакого смысла. За 10 лет учебы я про ребенка знаю все. Но мы говорим ему: не расслабляйся, у тебя впереди еще выпускной экзамен. Лишняя нервотрепка.
Кутузов: А я считаю, что ЕГЭ отучает детей думать. Это может отрицательно сказаться на качестве образования. На первые две части задания можно просто угадать правильные ответы. Есть третья часть "с", где предполагается думать, но ее не обязательно выполнять по непрофильным предметам.
ДЛЯ ЧЕГО ЗАКОН НЬЮТОНА?
Корр.: Когда я была школьницей, нам учителя твердили: будете плохо учиться - пойдете в дворники. Сегодня, как я понимаю, это не актуально. Если у родителей есть деньги, троечник поступит в платный вуз. Да и без диплома можно преуспевать в жизни.
Казарновский: Тогда у меня встречный вопрос: для чего вы приводите ребенка в школу? Когда родители будущего первоклассника интересуются у меня, какой будет программа по математике, я им говорю: вы психи. Вы отдаете мне ребенка на десять лучших лет жизни, когда у него формируется представление о мире, о себе, а спрашиваете про программу?! Образование - это не знания и не умения. Это вообще от другого слова. Образоваться - значит, состояться как личности.
Кутузов: К сожалению, педвузы готовят в основном предметников. Их учат, как сообщить детям ту или иную необходимую информацию. А какая личность выйдет во взрослый мир, никого особенно не волнует. В общем, смотря какую цель мы ставим перед школьным образованием. Если развитие и становление ребенка - одна модель. Если поступление в вуз, то школы занимаются исключительно основами наук. А это тупик. Поскольку научный потенциал в мире удваивается каждые 10 лет, то мы будем напихивать учебники до бесконечности.
Казарновский: Знания можно давать по-разному. Помню, как на физике в школе нам объясняли первый закон Ньютона про инерцию. Я его выучил, как "Отче наш". Но нам не объясняли главного: зачем нужен этот закон? А это, оказывается, своего рода описание мира: в природе не существует системы, где не действуют никакие силы.
В образовании не должно быть членения на предметы. Есть понятия, которые переходят из одного предмета в другой. Например, изучаем композицию в литературе. Но она есть и в химии, и в истории музыки... Учитель начинает свой урок: вы уже встречались с этим понятием... Дети должны видеть целостную картину мира. Тогда и учиться интереснее.
Кутузов: Часто студенты, попадая на школьную практику, жалуются: дети меня не слушают. Почему?
Казарновский: Учительская работа сродни актерской. Этому учат. На Западе даже существует такая профессия - драмопедагог. Особенно мощно это развито в Германии.
Существуют два принципиально разных способа общения с детьми. Вы приходите в класс и рассказываете то, что дети не знают. Способ второй: делитесь всем, что знаете вы. Вот природа делиться собой - по сути, актерская. Иногда я сижу в приемной комиссии театральных вузов - и мы смотрим: может ли человек передавать энергию другим людям?
Корр: Вы, кажется, сами окончили театральное училище?
Кутузов: Я работал инженером на заводе, учился в "Щуке", а в итоге стал учителем. Черчилль говорил, что школа и тюрьма - вещи похожие: и там, и там надо отбыть срок. Но в том-то и есть искусство: принуждать, не умаляя достоинства ребенка.
ДЕНЬГИ ИДУТ ЗА УЧЕНИКОМ. И НЕ ДОХОДЯТ
Корр.: У нас среднее образование (11 классов) власти называют бесплатным. У меня такое ощущение, что дети госчиновников учатся в другой стране. Разве выучишь ребенка в хорошей школе без денег?
Казарновский: Для школ существуют официальные рекомендации: искать внебюджетные источники финансирования. А что это? Средства родителей! Если взять текущее финансирование, которое необходимо для содержания образовательного процесса в нашей школе, то государственные деньги составляют в нем 12 процентов.
Корр.: Как я слышала, с сентября школы переходят на подушевое финансирование - деньги следуют за учеником. Что это даст?
Казарновский: Всех подравняют под одну гребенку. В первую очередь проиграют школы с хорошими традициями, где ради качества не станут набирать много детей, а также - малокомплектные в глубинке. Эти просто не выживут.
Наш "Класс-центр" - это три школы: обычная, драматическая и музыкальная. Дети приходят в 9 утра - уходят в 18. И так шесть дней в неделю. Учителей почти 200 человек - столько в обычной школе приходится на несколько тысяч учеников. А у нас - 350. И деньги нам посчитают по этому количеству. Хотя на самом деле я экономлю средства для государства. Если бы ребята после уроков дружно пошли во дворец пионеров, где занимались в разных студиях, потребовались бы огромные суммы. А 90 процентов школьных зданий после уроков пустуют.
Кутузов: Беда этих реформаций в том, что нет педагогической цели. Только политические. Они и насаждаются сверху. Власть считает, что образование - отрасль экономики и в нынешних условиях должна существовать по законам рынка. Даже в предложенном национальном проекте перевешивает экономическая составляющая. Установка на поощрение лидеров: премии лучшим школам, лучшим учителям...
Казарновский: В Москве некоторые школы (мы - в том числе) отказались выдвигать кандидатуры учителей. Хотя 100 тысяч рублей для них - очень большие деньги. Но критерии отбора так расплывчаты, что невозможно будет объяснить коллективу, почему тот, а не другой назван лучшим. Обид не избежать.
Кутузов: Мы во всем сейчас следуем за Западом. Там образование считается услугой. Но в нашей стране оно всегда значило гораздо больше. Это социальная система, ее надо реформировать с умом.
Казарновский: Или не трогать, пока точно не поймут, как надо. По этому поводу интересное наблюдение. Меня пригласили на выставку "Образование во Франции". Кстати, полезное мероприятие, но я - о другом. Начинается культурная программа - играет симфонический оркестр под руководством 28-летнего, конечно, русского дирижера. Да практически в любом оркестре мира есть наши замечательные музыканты. Я специально выяснил: 200 последних лет никто не реформировал музыкальное образование в России. Как играли гаммы, полифонию, этюды, так и играют. И великолепно. Оставили бы в покое образовательную школу. Реформа, цель которой не ясна, только нервирует всех. По мне, так главное, что сегодня необходимо, - убрать истерику из школы.
Я люблю
"Люблю плохую погоду, особенно когда сверкает молния. В это время хорошо попить чай, послушать раскаты грома. А еще я люблю разглядывать бахрому из сосулек. Люблю свою школу. Очень люблю заниматься музыкой, играть на пианино и разбирать новые произведения. Люблю свою кошку. Мне нравится, когда она залезает на шкаф и смотрит на меня круглыми зелеными глазами" (из "Сонника").
На что похожа улыбка
Дегтяренко Даша, 5-й класс: "Мне кажется, моя улыбка похожа на сладкий апельсин. А вот улыбка мамы похожа... ну не на теплое одеяло, а что-то в этом роде. А ваша улыбка, Татьяна Николаевна, похожа на яблочный сок. Но я люблю яблочный сок".
Из писем учеников 2 "Б" к родительскому собранию
Соня: "Дорогая мамочка! Не обижайся, если про меня сказанут что-нибудь ужасное. Попробую исправиться. За меня не красней, а то будешь вся красная. Но костюм-то у тебя коричневый!"
Никита Манилов: "Мама и папа, не сердитесь, если учительницы наругают меня. Я о-о-о-о-очень люблю вас".
Ш.: "Папа, не волнуйся, я сама волнуюсь. Помни, что ты самый лучший во вселенной. И что я в тебя!"
Маша Рудакова: "Мама, пожалуйста, не хвастайся, у тебя есть такая привычка. Конечно, я говорю это в шутку. Но у тебя такое бывает!"