"ХВАТИТ СТОЯТЬ НА РУКАХ"
Когда я решила поступать в Ленинградский театральный институт, то была уверена, что у меня это получится. Вот уж юношеская наглость! Хотя конкурс нечеловеческий - 150 человек на место. И вдруг я увидела потрясающе красивых девушек - высоких, стройных, с огромными глазами. Тогда как я не вписывалась ни в какую категорию - ни в красивые, ни в высокие, ни даже в "так себе". Худа, тоща, три волосины на голове, и со страшным комплексом отсутствия фигуры. Все в школе надо мной смеялись: мол, хватит стоять на руках, встань наконец-то на ноги. Уже потом, когда я работала в театре "Современник", с Костей Райкиным мы плакались друг другу в жилетку по поводу своей ужасной внешности. Костя мне сказал: "А мне нравятся твои руки, они извиваются, извиваются..."
"ТОЛЬКО НЕ ВЛЮБИСЬ В ДАЛЯ"
Меня пригласили сниматься в фильме "Старая-старая сказка", когда я училась на втором курсе. Я пришла на пробы, и это слово "попробуем" стало преследовать меня всю жизнь: пробует режиссер, пробует зритель, и так до смерти. Олег Даль, который был уже утвержден на главную роль в этой картине, посмотрев мои пробы, сказал, что будет сниматься с кем угодно, только не со мной, но режиссер выбрал все-таки меня. С первых дней съемок все - от режиссера до гримеров меня предупреждали: "Только не влюбись в Даля, только не влюбись, потому что Даль - он такой, такой!" В результате я его страшно невзлюбила. Уже потом, когда я вместе с ним играла в "Современнике", передо мной открылась вся сила его мужской красоты. Олег обладал таким принудительным обаянием, что, когда он входил, все замирали и падали. От него действительно невозможно было оторваться. Такие синие глаза, вьющиеся черные волосы, ноги, растущие от ушей, длинные пальцы, как у музыканта. От него исходила огромная горячая волна таланта и обаяния, как будто это было цунами.
"РУКА-ТО У МЕНЯ ТЯЖЕЛАЯ"
Моя театральная жизнь началась с драки. Легендарный режиссер Анатолий Эфрос пришел в Моссовет ставить спектакль "Турбаза", и на одну из ролей ему предложили попробовать меня. На первой же репетиции, сама того не желая, я подралась с Александром Леньковым. Моей героине надо было только дотронуться ладошкой до плеча Ленькова, показывая свое недовольство, но я, что называется, вошла во вкус. С пятого этажа репетиционного зала мы с Леньковым скатились до гардероба, где нас уже разнимали наши партнеры. Анатолий Васильевич послал артистов со словами: "Бегите за ними, а то они убьют друг друга". В дальнейшем я часто била своих партнеров не на шутку. Несмотря на всю мою хрупкость, рука-то у меня тяжелая.
"ВСЕ РЕЖИССЕРЫ - САДИСТЫ"
Когда я первый раз пришла в знаменитую квартиру Аркадия Райкина, куда меня пригласил мой будущий партнер в театре "Современник" Костя Райкин, передо мной открылась изощренная жестокость кинорежиссеров. Никита Сергеевич Михалков для эпизодической роли в картине "Свой среди чужих" заставил Костю Райкина побриться наголо. В результате лысый Костя представлял собой зрелище не для слабонервных. Режиссеры - они вообще страшные садисты: блондинов заставляют перекрашиваться в брюнетов, толстым приказывают худеть на 25 килограммов, худым - толстеть... Они издеваются над артистами как хотят. Бедные мы, бедные.
ВАЛЕНТИН ГАФТ ЦЕЛУЕТСЯ, КАК МАНГУСТ
Первый раз я встретилась с Валентином Гафтом в спектакле "Записки Лопатина", где он играл Лопатина, а я - Нику. Но самым серьезным испытанием в партнерстве с Валентином Гафтом для меня оказалась сцена поцелуя в спектакле "Три сестры", в котором я играю Машу, а он -Вершинина. Дело в том, что Валентин Иосифович терпеть не может играть любовь, и особенно интимные сцены с поцелуями, объятиями...Во время репетиций "Трех сестер" Гафт наотрез отказывался меня целовать, заявив, что сделает это уже на самой премьере. Перед самой премьерой Гафт как-то загадочно напомнил мне: "Я тебя сегодня поцелую, готовься". Но он меня так поцеловал, что все мое лицо вошло в его ротовую полость и даже дальше, как в черный туннель. Видимо, после такого поцелуя через девять месяцев я должна была родить. Парик у меня оказался набекрень, шпильки в разные стороны, губы на щеках - словом, ужас. Как будто меня поцеловал не человек, а мангуст. С тех пор я стала избегать поцелуев с Гафтом, каждый раз придумывая какие-нибудь отговорки. Одна из самых распространенных -что я заболела, а Валентин Иосифович панически боится недугов. Весь Гафт состоит из парадоксов: он бывает чрезвычайно жесток или, наоборот, необычайно мягок, бывает очень теплым и нежным или очень холодным и черствым, словом, он бывает разным. Но когда он сидит за кулисами в ожидании своей сцены, я невольно себя подтягиваю, чтобы заслужить его одобрение.
"ЖЕНА РЕЖИССЕРА ВОЛЧЕК"
Мне все время приписывали родственные отношения с Галиной Борисовной Волчек: то я ее сестра, то племянница, то бедная родственница, то незаконнорожденная дочь. Но самой смешной была версия: мол, эта Неелова - жена режиссера Волчек. На одной из репетиций спектакля "Три сестры", когда Гафт отказывался меня целовать, Галина Борисовна говорит: "Что делать? Давай я тебя поцелую, если он не хочет". На что я ответила: "Нет уж, спасибо. Если вдруг кто-то из посторонних это увидит, тогда за всю жизнь не отмоешься".