- СТУЧИТЕ вон в ту дверь, да погромче, они, наверное, еще спят, - рядом со мной остановилась старушка. - Эту семью тут все знают. А ко мне они зимой, в сильный мороз, приходили отогреваться...
На мой стук в подвале долго не откликались. Наконец послышался какой-то шум, вслед за этим тяжелая, обитая жестью дверь приоткрылась, из-за нее выглянул мужчина средних лет. Посмотрел на меня с подозрением: "Из жэка?" Узнав, что корреспондент, облегченно вздохнул: "Тогда заходите". Я шагнула в полумрак с запахом тлена.
Впрочем, уже через пару минут полумрак сменился хоть и слабеньким, но светом электролампочки. Та свисала на длинном проводе над самодельным столом, рядом с которым я заметила большое мягкое кресло, накрытое пледом. В него мне и предложено было присесть.
Едва села, предварительно стряхнув с сиденья двух отъевшихся тараканов, как за спиной с шумом полилась вода, ощущение, что где-то рядом - водопад.
- Тут водосток проходит, - объясняет мужчина. - Сейчас из труб хоть не течет, а пару месяцев назад нас с детьми чуть не затопило.
- И давно вы тут поселились?
- Осенью прошлого года. Некуда было деваться...
Он рассказывает о себе. Зовут Владимир Чурин, 46 лет. Из них 14 отсидел за участие в групповом разбое с убийством. Освободился в начале 90-х. Поначалу поехал в родные Сланцы, небольшой шахтерский городок в Ленинградской области. Приняли его разнорабочим на местный завод. Спустя год с небольшим работу эту бросил ("Вредная для меня была, я же язвенник"). Уехал в северную столицу. Здесь три года назад встретил 27-летнюю тогда Марину Кадирову, не имевшую ни работы, ни жилья, ни даже документов.
- На вокзале я ее увидел, - говорит Владимир. - Она попрошайничала, но так неумело это делала, что все время ходила голодная. Предложил ей держаться вместе.
Лицом без определенного места жительства Марина стала по воле своего отчима. Тот был картежник и наркоман. Все, что зарабатывала жена, спускал со своими дружками. Сам не работал. Когда падчерице было 14 лет, изнасиловал ее. Еще через два года настоял на том, чтобы жена продала квартиру - надо было расплатиться с долгами. На деньги, вырученные от продажи жилья, купил себе, ей и их маленькому сыну билет "куда-то на юг". Марина до последней минуты не знала, что она с родителями не едет. Отчим буквально вытолкал ее из вагона уходящего поезда: большая, мол, уже, живи самостоятельно. Она и жила как могла - по вокзалам, у случайных знакомых. Встреча с Чуриным после всех мытарств казалась даром небес.
Где они обитали, чем занимались до того, как поселились в этом подвале на улице Маяковского, Владимир не говорит. На какие деньги существовали - тоже не распространяется. Очевидно лишь одно: к осени прошлого года у них с Мариной было уже двое детей - годовалая Света и двухмесячный Даниил.
- Где же они у вас тут спят? - я смотрю на загаженный земляной пол, не менее грязные, с обшарпанной штукатуркой и в копоти стены. У дальней от окна стены, в углу, заметила нечто вроде ширмы. За ней - "детская", она же и "семейная спальня" - два матраса, сверху подушка, несколько одеял...
Детей и Марины в тот день "дома" не было. Их положили в больницу. Данилка простудился, а Светочку требовалось обследовать, у девочки какая-то аллергия. Их госпитализацией Владимир, однако, недоволен:
- У меня совершенно здоровые дети, никогда ничем не болели. Их просто хотят у нас отобрать!
Рассказанное Владимиром отзывается во мне сочувствием. Надо же так, думаю я, решил человек переписать свою жизнь набело, обзавелся семьей, детей очень любит. Помочь бы ему - с работой, жильем...
- Помогали, и не раз. Не далее как месяц назад устроили его грузчиком в универсам с окладом 2 тысячи рублей. Но он же не хочет работать! - этими словами встретил меня Александр Левин, один из руководителей фонда "Родительский мост". Есть такой в Петербурге: содействует в обустройстве сирот, а также многодетным семьям.
Малолетних детей Владимира во время недавних зимних холодов, чтобы они не простыли, по просьбе фонда приютила одна питерская интеллигентная семья. Отмыла ребятишек, накупила для них молочных продуктов, лекарств, игрушек. За те две недели, что малыши там жили, родители к ним ни разу не заглянули.
- Они в это время как раз "загуляли", - объясняет А. Левин. - Подобное случается с ними, к сожалению, нередко...
Была работа у них и непосредственно "по месту жительства" - дворниками. Правда, официально оформить на эту должность их не могли, так как не имеют городской прописки, соответственно и получали немного, хотя и регулярно.
- По 300-500 рублей платили нам здесь, что это за деньги? - возмущается Владимир. - Ни поесть толком, ни одежду купить себе и детям.
Сам одет, однако, очень неплохо для человека бедствующего: новые ботинки на толстой подошве, теплый вязаный джемпер, кожаная куртка. На левой руке - электронные часы, на пальце правой - золотое кольцо.
Вполне прилично одета и Марина, которую я встретила в том же дворе двумя днями позже,- аккуратная шубка, модные сапожки на высоком каблуке. Ее с детьми к тому времени уже выписали из больницы. Пока карапузы спали в подвале, их мать прогуливалась в ожидании ушедшего за продуктами мужа. Кстати, они расписаны и венчались вскоре после рождения сына. Правда, ни Марина, ни Владимир не могут вспомнить, кто именно их венчал, в смысле представитель какой церкви. Сама эта процедура проходила, по их словам, "в какой-то столовой", арендованной ими для свадебного ужина (вот тебе и бездомные безработные!), священник был "без рясы, но с крестом".
Разговора с Мариной у меня не получилось. Молодая женщина наотрез отказалась отвечать на какие-либо вопросы в отсутствие мужа. Выглядела испуганной.
- Да он же бьет ее по поводу и без повода, - сказали мне позже живущие в том дворе люди, - сделал своей рабыней.
Как оказалось, у Марины есть еще ребенок, мальчик 7 лет. Живет он в специнтернате. Его она практически не проведывает - муж не велит. Оттуда как-то приезжали. Позвонили в одну из квартир на третьем этаже: "Здесь проживает Кадирова?" Очень удивились, узнав, что гораздо ниже, в подвале: "А в интернате оставила ваш адрес!"
Во время долгого нашего с ним разговора Владимир не раз подчеркивал, как крепко и нежно любит своих детей, что никогда не отдаст их "ни в какой детдом, сам будет воспитывать". При этом ни разу за те несколько дней, что жена с малышами лежали в больнице, не проведал их. Даже не знал, в какой именно больнице лежат, - я звонила в "Родительский дом", уточняла, потом сообщила ему. Сетуя на черствость работников жилищной конторы, выгоняющих его с семьей на улицу - "Я привел этот подвал в порядок, а они хотят теперь сдать его в аренду!" - умолчал о том, что регулярно собирает в этом сыром, насквозь продуваемом, но просторном помещении в центре города своих дружков, гуляет с ними дни и ночи напролет, так, что сотрясаются окна верхних этажей. В мой первый визит к нему я застала у Чурина компанию в несколько человек. Они разливали водку по чашкам, рядом с которыми лежали бутерброды с копченой колбасой, сливочное масло, сыр... Взывая к сочувствию: "У меня же маленькие дети!" - ни он, ни Марина работать не хотят, уповая на помощь "добрых людей" из разных благотворительных обществ. Говоря о любви к своим малюткам, совершенно за ними не ухаживают. Вот заключение, сделанное после недавнего их медицинского обследования: множественные потертости, опрелости, заметное отставание в развитии. Последнее и мне бросилось в глаза: полуторагодовалая Света не ходит и даже не пытается говорить...
- Почему вы не уедете в Сланцы, ведь там у вас мать, сестра? - спрашиваю у Владимира.
- Я с ними отношений не поддерживаю. Да и вообще Сланцы - такой маленький скучный город, что там делать?
- Работать, кормить семью!
- Нет, в провинции сейчас делать нечего, больших городов нужно держаться...
Сколько их сейчас в Петербурге, таких, как вот этот Володя, - иждивенцев с грудными детьми? Вообще в России, славящейся своей жалостью к нищим, падшим, обиженным судьбой, даже если они сами себе устроили ТАКУЮ судьбу? Живущим - и неплохо! - на подношения, в том числе от совсем небогатых, но способных к сочувствию земляков. В том же дворе на улице Маяковского живет в коммуналке одинокая старушка 80 лет. Что ни день, Марина и Володя забегают к ней "на огонек" - то им нужно срочно кому-то позвонить, то за детьми присмотреть попросят, "забыв" оставить с ними хотя бы что-нибудь съестное, ведь бабушка живет на одну небольшую пенсию, а заодно и сами не откажутся попить чайку с вареньем - благо добрая старушка, вспоминая свою блокадную юность, жалеет "подвальщиков"...
Как быть с ними, в большинстве своем молодыми и здоровыми? С их детьми, которых рожают, извините, "без остановки", не особо задумываясь о том, смогут ли вырастить их здоровыми, дать им образование, научить любить родителей, свою страну, жизнь.