- Александр Викторович, чем, на ваш взгляд, вызвано повышенное внимание президента и Госсовета к ситуации в угольной отрасли?
- В ней накопилось немало вопросов, которые нужно решать с учетом перспективы. От некоторых из них зависит экономическая безопасность страны. Ведь что происходит? В нашей энергетике в основном используются два вида топлива: газ и уголь. Цены на газ неадекватно низкие. Необходима стимуляция внутреннего спроса на энергетический уголь, тем более что из-за высоких железнодорожных тарифов и таможенных пошлин его экспорт невыгоден. Кроме того, следует провести реструктуризацию старых задолженностей угледобывающих предприятий перед бюджетами. Подумать о разработке новых месторождений, внедрении современных технологий, повышении техники безопасности и, наконец, просто обновлении на шахтах, разрезах и углеобогатительных фабриках основных производственных фондов. Скоро зима, а это для нас уже традиционно не просто время года, а некое испытание.
- Но разве государство может сейчас позволить себе активно вмешиваться в управление отраслью? Ведь большинство угледобывающих предприятий приватизировано. В ходе "угольного бума" 1999-2001 годов на них пришли такие крупные инвесторы, как "Северсталь", "Евразхолдинг", "Группа МДМ". Разве не эти компании теперь должны заботиться о будущем отрасли?
- Все это так и одновременно не совсем так. Да, в минувшие годы металлургические компании активно скупали добытчиков коксующегося угля. А алюминщики вышли на рынок энергетического угля, пытаясь таким образом влиять на тарифную политику РАО "ЕЭС России". Правда, некоторые сделки на угольном рынке имели, на мой взгляд, политический окрас. К примеру, сделка по "Кузбассуглю" (альянс "Северстали" и Магнитогорского металлургического комбината заплатил за эту компанию более 100 млн. долларов) во многом была совершена, чтобы не допустить монополизации угольного рынка неформальным партнерством "Сибала", "Евразхолдинга" и УГМК. В течение трех последних лет добыча угля в нашей стране росла и достигла максимума за десятилетие (41 млн. тонн в год) . К сожалению, это не повлекло существенных инвестиций в модернизацию предприятий, а тем более - в создание новых. Частные собственники ограничились либо механической привязкой угледобычи к своим металлургическим производствам, либо просто откровенно снимали пенки с финансовых потоков. Все это в сочетании с несоблюдением энергетиками установки правительства, изложенной в Основных направлениях энергетической стратегии России, на уменьшение доли газа в потреблении топливно-энергетических ресурсов, а также чрезмерное увеличение ввоза угля из Казахстана - привело к кризису в отрасли.
И государство теперь просто обязано вмешаться. Тем более что угольная отрасль отличается повышенной социальной напряженностью. У нас в стране есть целые угольные регионы, где не забыты "рельсовые войны". Недавно шахтеры снова объявились у Белого дома. Вообще по всем параметрам в нашей стране уголь - дело государственное.
- А какие методы и формы государственного вмешательства вы считаете уместными или даже необходимыми?
- Первое - это стимулирование внутреннего спроса на уголь. Здесь нужно поработать с энергетиками в части повышения доли угля в топливно-энергетическом балансе. Ведь газовая промышленность уже достигла предела своих возможностей, а компенсировать дефицит газа для внутреннего рынка за счет сокращения его экспорта экономически невыгодно.
Уже давно говорится о необходимости таможенного заслона на пути казахстанского угля, по крайней мере он не должен завозиться в таких объемах, как сейчас. Только за первое полугодие с экибастузских разрезов в Россию ввезено 8,5 млн. тонн, в то же время закупки у Красноярской угольной компании сократились на 7 млн. тонн. Это не по-хозяйски. Кстати, в свое время была хорошая идея создать энергоугольные компании. И хотя о ней забыли после печальной истории с дальневосточным "ЛУТЭКом", полагаю, к ней можно вернуться. Комом выходит обычно только первый блин.
Второе - обеспечить государственный контроль над сбытовой политикой угольных компаний. Зачастую, не сумев договориться с энергетиками, они начинают компенсировать потери путем поднятия цен, что бьет по другим потребителям угля - по государству, регионам и муниципалитетам. Вразумляя энергетиков, нужно параллельно регулировать и цены на уголь. Здесь допустимо использовать властные ресурсы Федеральной энергетической комиссии, наделив их необходимыми полномочиями. Другой вариант - более "рыночный" - это принять политическое решение и сделать собственникам угольных компаний предложение, от которого, как говорится, они не смогут отказаться. Речь идет о создании новых сбытовых компаний (региональных, межрегиональных), в которых акции распределялись бы в пропорции 50 процентов - добывающие компании, 25 процентов - государство, 25 процентов - регионы. При участии правительства, Минэнерго полпредств, региональных и муниципальных администраций, новые сбытовые компании должны будут рассчитывать государственные и муниципальные потребности в угле, обеспечивать его поставку в необходимых объемах по нормальным ценам. А излишки пусть продаются на открытом рынке. Так угольщикам будет гарантирована прибыль, и они не станут очагом напряженности в обществе.
Третье - это создание условий для инвестирования средств в развитие отрасли: в разработку новых разрезов, модернизацию углеобогатительных фабрик. Если этого не сделать, меры по стимулированию спроса и оптимизации системы сбыта не дадут должного эффекта. Сейчас наши "угольные бароны" перекачивают деньги бюджетов и энергетиков неведомо куда.
Конечно, можно и согласиться с некоторым повышением цен на уголь, если на эти деньги, скажем, проводится геологоразведка или закупается новая техника. Но когда этого нет... Можно было бы заключать договоры между угольными компаниями и федеральными, региональными органами власти. К примеру, договора о размене обязательств по списанию старых долгов по налогам или по закупке угля для государственных нужд или по содействию в сборе долгов с потребителей на встречное обязательство по модернизации старых месторождений и освоению новых на сэкономленные и заработанные деньги.
- Как бы вы могли прокомментировать конфликт между властями Красноярского края и Сибирско-Уральской энергетической компанией "Байкал-уголь"?
- Причина конфликта в том, что эта компания начала свою работу в крае, мягко говоря, с недружественных акций. Судите сами. Краю принадлежали 44,2 процента акций "Красноярской угольной компании" (КУК). Из которых 18,6 процента были у нас с момента создания КУК, а еще 25,6 процента мы купили у компании "КАТЭК-Инвест". СУЭК и стоящая за ней "Группа МДМ", установив контроль над крупным пакетом акций КУК, предложили передать им в траст краевой пакет. И хотя этот проект усиленно лоббировала администрация Лебедя, наше Законодательное собрание отказалось его утверждать, поскольку условия трастового договора были очень невыгодны для края. Администрация же, продолжая лоббирование, пошла на нарушение закона, передала в траст часть краевого пакета - 18,6 процента. Что же касается другой части, то она в результате крайне сомнительных манипуляций также оказалась в руках СУЭК и "МДМ". Cейчас утверждается, что, мол, эти акции вообще никогда не принадлежали и не могли принадлежать краю. На самом деле эти акции попросту присвоили, используя недобросовестность чиновников из краевого комитета по управлению государственным имуществом. Правоохранительные органы и временная администрация края сейчас активно занимаются этим вопросом.
Очевидно, понимая, что рано или поздно край добьется возвращения всех своих 44,2 процента акций, СУЭК инициировал сделку по продаже основных активов КУК - контрольных пакетов акций трех входящих в его состав угольных разрезов КАТЭКа. Компанию, прошу прощения за резкость, выпотрошили. И в довершение всего с августа СУЭК резко поднял цены на уголь. Мне трудно понять, на что рассчитывает эта компания, игнорируя краевую власть, у которой достаточно рычагов для адекватного ответа. Уверен, край заставит себя уважать и вернется на угольные разрезы КАТЭК.
- Возможно, ваша позиция продиктована тем обстоятельством, что "Красноярская угольная компания" является монополистом на угольном рынке и краевое руководство не может мириться с присутствием недружественной компании?
- Хочу, чтобы меня поняли правильно. Изначально не было никакой аллергии на СУЭК. Пожалуйста, приходите, работайте. Но как относиться к тому, что люди, что называется, с порога начали разбойничать? При этом мы же их неоднократно пытались усовестить, предлагали договориться.
Теперь о том, что касается "монополии" КУК, а точнее три ее разреза - это крупнейшие производители угля в регионе. Работает также компания "Красноярсккрайуголь", владеющая шестью небольшими разрезами и добывающая 2,5-3,5 млн. тонн угля в год. Есть и разрезы, находящиеся в собственности муниципалитетов. Они добывают еще меньше. Но не надо забывать, что на территории края много неразведанных и неразрабатываемых месторождений. При привлечении инвестиций можно рассчитывать в среднесрочной перспективе на существенное изменение ситуации на краевом угольном рынке.
- Что вы ждете от выездного заседания президиума Госсовета в Междуреченске?
- В первую очередь утверждения "Основ государственной политики развития угольной отрасли". Я ознакомлен с проектом этого документа. Там очень много правильных оценок и ценных предложений. Уверен, что после обсуждения рабочей группой он обогатится новыми идеями. И, конечно же, личное участие президента послужит залогом того, что эти Основы не останутся благими пожеланиями.