- Родион Константинович, как вам Москва, где вы не были, кажется, с полгода?
- Это мой родной любимый город, хотя он так стремительно меняется! А что-то, знаете, совсем не меняется. Вот вчера мы ехали из аэропорта, и у "Сокола" нас надолго задержал светофор. И что вижу: в современнейшей Москве 12 человек копают туннель теми же самыми лопатами, которыми в моем детстве грузили уголь. Будто на дворе не третье тысячелетие. Вот еще почему меня так занимает Лесков. Мало того, что у него так точно, метко, сочно описана народная жизнь, - он вдобавок предвидел, что будет с нами через 100 с лишним лет! Читайте Лескова, и вы поймете, почему наша страна такая, как бы помягче сказать, особенная...
Возьмите того же "Очарованного странника" - рассказ о жизни 53-летнего монаха Ивана Северьяновича Флягина. Одна сюжетная линия с его любовью к Грушеньке чего стоит. Любовь совершенно беспредельная - как он сам говорит, "за такую и смерть принять можно". А развязка, когда он ее, обесчещенную князем, по ее же просьбе сталкивает с обрыва... Потому что жить ей больше невыносимо, но и перед Господом она не хочет предстать грешницей-самоубийцей, и просит своего верного защитника Ивана лишить ее жизни, а он из великой к ней любви это делает. Как это по-русски!
Я убежден, что Лесков еще не полностью оценен, его время впереди. Между прочим, знаете, кому мы обязаны столь поздним признанием Лескова? Владимиру Ильичу Ленину. Когда вождю представили список имен великих деятелей для увековечивания их в памятниках, там значились писатели, композиторы, художники, философы. Он вычеркнул лишь одно имя - Лесков.
- Родион Константинович, мировая премьера вашего "Очарованного странника" состоялась 5 лет назад в Нью-Йорке. Как вы решились взять в союзники на международном поприще писателя, и в России-то не до конца понятого?
- Я воспользовался предложением написать крупное сочинение для Нью-Йоркской филармонии, с которым ко мне обратился ее руководитель, знаменитый дирижер Лорин Маазель. Когда я сказал, что хочу писать оперу для концертной сцены "Очарованный странник", он попросил повесть Лескова. Я дал ему английский перевод, поскольку весь Лесков на Западе издан. Во время нашей следующей встречи у Маазеля было невеселое лицо. Тогда я предложил ему почитать повесть по-немецки (он знает практически все европейские языки), достал великолепное цюрихское издание, и Лорин был изумлен: это просто другое произведение!
- Выходит, русский менталитет ближе к немецкому, чем к английскому? Как вам, приверженцу русского духа, живется в Баварии?
- Да в общем неплохо. Знаете, почему мы с Майей (Майя Плисецкая - прославленная балерина, жена Щедрина. - С.Б.) снимаем там квартиру? Потому что рядом мое издательство "Шотт", с которым у меня эксклюзивный контракт, тут же - авторское общество "Гема"... Мне как-то знаменитый композитор Лучано Берио сказал: "Я член итальянского авторского общества, но сейчас вступаю в немецкое и тебе советую, потому что только немцы законопослушны и аккуратно платят деньги..." Я последовал его совету и до сих пор не разочаровался. Хотя и налоги немцы дерут с той же аккуратностью и жесткостью... Говорят, демократии на Западе больше - неправда. Кто может определить, что такое демократия? И где она, подлинная власть народа? Когда вы въезжаете в Америку, на вас заводится файл: откуда вы, с кем дружите, что едите, - и он хранится 40 лет... А посмотрите на лица нынешних западных лидеров - сытые, самоуверенные... Это демократы?
- Говорят, в Баварии существует настоящий культ Вагнера с его операми...
- Да, в центре Мюнхена стоит памятник Вагнеру, который на зиму аккуратно закрывают дощечками, чтобы не пострадал от снега, хотя снег там - редкость... Мы с Майей Михайловной не раз бывали на вагнеровских фестивалях в Байрейте. Однажды Майя слегка шевельнулась (а стулья там старые), и дерево чуть скрипнуло. Так на нее, наверное, 3 или 4 ряда зрителей обернулись и посмотрели так, будто она уронила гору стеклянной посуды... Байрейт - это священнодействие. Но уровень исполнения высочайший.
- Ваша любовь к классике общеизвестна. А как вы относитесь к музыкальному авангарду?
- В меня, конечно, приверженцы этого направления будут камни бросать, но я с объективностью констатирую: диктатура авангарда кончилась, публика его отвергла. Нет, кто хочет, может, конечно, и дальше заниматься кабинетными экспериментами, демонстрировать их на фестивалях, куда из года в год ездят одни и те же "посвященные" слушатели, критики. Я никогда не разделял догмата, что музыка пишется для избранных профессионалов, что композиторы, выходит, пишут для композиторов. Может быть, я человек старого посола, но убежден, что музыка пишется для всех.
А вы знаете, что авангард не так безобиден, как кажется? Ведь то цунами попсы, хард-рока, которое все сейчас захлестнуло, ринулось в освободившееся пространство. Это тоже происходит от авангарда. Где ни окажешься - в ресторане, аэропорту, вокзале, магазине, на пляже - всюду тебя накрывает уханье басов - бом-бом, бом-бом! - при полном мелодическом убожестве. А это авангард отлучил людей от веры в мелодию, в верование, что музыка несет в себе красоту.
- В России первым исполнителем "Очарованного странника" стал Валерий Гергиев с его Мариинским театром. Чем это прочтение отличается от предложенного Маазелем?
- Я человек суеверный и не буду говорить - придите сами в филармонию и послушайте. Могу только сказать, что российская премьера, прошедшая летом в Питере, была великолепна. Гергиев работал просто до седьмого пота. Уже остается полчаса до запуска зрителей в зал, а он продолжает репетировать: проглотили по бутерброду - и работают дальше. Только термоядерная энергия Валерия Абисаловича могла все это сотворить.
- А почему вы уже столько лет пишете оперы лишь для концертного исполнения, как, например, "Боярыня Морозова", прозвучавшая в Москве год назад, как "Очарованный странник"? Разочаровались в "полнометражных" театральных постановках?
- Нет, просто нынешнее время неласково к оперному театру. Ведь не только наша страна, от коммунистического берега отчалившая, а к капиталистическому так и не причалившая, переживает экономические трудности. Во всем мире кризис, и это впрямую отражается на искусстве: закрываются театры, оркестры. Нет денег. Постановка нового оперного спектакля, как правило, возможна только в кооперации нескольких театров. Да и в режиссуре полно авантюрных людей, с классикой обращаются более чем вольно. Например, действие "Риголетто" переносят на планету обезьян... Но, конечно, я бы мечтал о полноценной театральной постановке и "Боярыни", и "Странника".
- А что с идеей исполнить "Боярыню Морозову" под открытым небом в Вологодском кремле с использованием уникальной исторической звонницы еще допетровских времен?
- Да, звонница там потрясающая. Рассказывают, она чудом уцелела, когда Петр приказал переливать все церковные колокола на пушки... Однажды царь приехал по делам в Вологду и видит, что колокола по-прежнему висят. Ярости государя не было предела. Но местное начальство бухнулось ему в ноги: извольте послушать, как наш звонарь "Камаринского" вызванивает! Царь разрешил, а когда раздались задорные перезвоны, невольно улыбнулся. И звонница была спасена... Но пока нашу идею с исполнением "Боярыни Морозовой" мы не смогли осуществить по той же банальной причине - не нашлось денег. Зато показали оперу в Италии, во время музыкального фестиваля прямо на старинной площади города Чивидале.
- Что в ближайших планах?
- Еду в Германию на фестиваль памяти Ростроповича. В городе Кронберге исполняется мое новое сочинение "На посошок". Посвященное памяти великого Славы.
- Вы вот поражаетесь энергии Гергиева, а меня поражает ваша энергия и душевная молодость. Раскройте секрет: наверное, не обошлось без хитрой диеты, спорта? Вы ведь, помню, когда-то на совершенно профессиональном уровне занимались виндсерфингом, водными лыжами.
- Даже разряды имел, но теперь, конечно, не занимаюсь. Да и травма мешает - мениск повредил.
- Старые раны?
- Нет, новые. В футбол играл с друзьями в Лондоне, не разогрел как следует мышцы, сделал рискованное движение - и вот врачи операцией угрожают. А насчет диеты поступаю точно так же, как моя жена: сижу не жрамши. Ну и еще аккуратно бреюсь вопреки нынешней моде на бородатость. Не очень хочется быть похожим на Маркса.