Марк Захаров, зная это, старается не разочаровывать публику в ее ожиданиях и поэтому предпочитает ставить спектакли сам, изредка делая исключения. Конечно, Марк Анатольевич понимает, что ему надо готовить себе смену. Именно поэтому он вначале доверяет постановку "Города миллионеров" своему выпускнику Роману Самгину, оставаясь при нем художественным руководителем, а потом назначает его полновластным хозяином весьма экстравагантного зрелища "Укрощение укротителей". Ведь когда-то же надо отпускать молодого режиссера в самостоятельное плавание. Если он не сумеет в полной мере "укротить" знающих себе цену артистов, то по крайней мере многому научится у них, а те, в свою очередь, не дадут пропасть спектаклю, да и зрители им в этом помогут. Примерно так, как мне кажется, думал Марк Захаров, доверяя постановку Самгину. К тому же трудно представить, чтобы в зале нашлись люди, которым не понравился бы сюжет о строптивой женушке, решившей накануне первой брачной ночи вначале "окультурить" своего грубого муженька и только после этого доставить ему полное удовольствие. История, прямо скажем, анекдотичная.
Теперь никто не узнает, сочинил ее Джон Флетчер сам, живя во времена Шекспира, или позаимствовал фабулу пьесы "Укрощение строптивой" у своего старшего коллеги, но именно тогда, четыре века назад, они выпустили "джинна из бутылки", подняв тему движения женщин за свои права. А впрочем, это движение существовало всегда. С тех пор как Бог создал Еву из ребра Адама, женщина постоянно стремилась сесть мужчине на голову и доказать, что ничем не хуже его, а может, и лучше. В связи с этим можно понять мужчин-режиссеров, не упускающих случая поиздеваться над феминистками, даже если они жили в ХVII веке: разве они нынче не живут?..
Роман Самгин - современный человек, и ничто прекрасное ему не чуждо. Не случайно он выбрал на роль непокорной жены Петруччо прелестную актрису Марию Миронову, наделенную обаятельной улыбкой своего отца Андрея Миронова. Перенося действие пьесы из Италии в Россию, режиссер категорично заявляет бабам-дурам: дорожите сильными мужиками, иначе будете выращивать детей в пробирках. Обилие персидских ковров, подвешенных на движущемся кругами занавесе (изобретение художника Давида Боровского в любимовском "Гамлете"), присутствие в спектакле заморского гостя - "друга степей" Роланда (Батор Калаев), обучающего "русских итальянцев" калмыцкому языку, а также танцы, напоминающие ритуальные пляски кочевников, прямо указывают на то, что события происходят в Евразии. В этом красочном ярмарочном балагане, где итальянский Петруччо больше походит на жуанистого Петрушу, Дмитрий Певцов оказался на своем месте. Почесывая волосатую грудь, играя накаченными бицепсами и не скрывая свой распирающей штаны плоти, он приближался к невесте и... получал от ворот поворот. Для этого гордячка выбрала такой момент, когда вокруг собралось много родственников и ее эмансипированных подружек. Именно при них она окатила холодностью и презрением "грубое животное". От позора у Петруччо не только опустились руки, но и все остальное. Зато в голову начали приходить непонятно откуда возникающие стихи: запретный плод сделал из него поэта. Режиссер даже рискнул провести параллель между страдающим Петруччо в исполнении Певцова и Гамлетом-Высоцким, используя для этого тот же занавес Боровского. Петруччо буквально повис на нем со словами: "Быть или не быть". Рвущимся, хрипловатым баритоном он спрашивал у зрителей, что лучше: остаться прежним укротителем женщин или все-таки поддаться проснувшемуся в нем чувству и покориться одной-единственной? Но тут его осенила счастливая идея - уйти на войну вместе со своим "степным" другом, который тоже не знает, как угодить ультрасовременной Ливии с татуировкой на руках. Ведь тогда упрямая Мария, гордо восседающая на лестнице, словно принцесса Турандот на троне, не в состоянии будет воспротивиться воле героя, прославившегося в боях.
Заканчивается первый акт в лучших традициях "мыльных опер". Под звуки фанфар и крики патриотически настроенной толпы два воина, облаченные в железные доспехи, отправляются на поле брани, а жестокосердая Мария очень выразительно показывает, как она глубоко страдает от собственной глупости, рискуя навсегда остаться девственницей.
Во втором акте, оставшись без заводилы Петруччо, остальные персонажи как-то сникают, бубня себе под нос придуманные режиссером каламбуры и делая при этом многозначительные лица. Если бы не Олеся Железняк, исполняющая роль воинственной и сексуально озабоченной Бьянки, тети Марии, то, считай, комическая пародия и закончилась бы с уходом Петруччо на войну. С бюстом десятого размера и широченными бедрами, напоминающими развернутую гармонь, она быстро семенит на своих рахитических ножках, каркает, словно глупая ворона, надеясь получить за верную службу хотя бы кусочек сыра. Когда же ей неожиданно достается целый мужчина, не прошедший по конкурсу у второй племянницы Ливии (Ирина Денисова), она тут же распускает остаток своих перьев и кажется самой себе настоящей жар-птицей. Поэтому воскресшему из мертвых Петруччо не надо было заново разогревать публику для веселья, поскольку Бьянка за время его отсутствия не давала ей скучать...
Итак, молодой режиссер Самгин попытался "сочинить" пародию на современных феминисток, используя для этого сюжет пьесы Флетчера и дополняя его своими скетчами и репризами, но ему, что называется, "не хватило пороху", чтобы получилась цельная картина спектакля. Действие распалось на отдельные эстрадные номера, главная цель которых заключалась - в конечном счете в смехе ради смеха. Конечно, дуракаваляние - тоже неплохая штука, тем более в духе площадного театра.
Но все-таки хотелось бы понять: зачем режиссер из классической пьесы сделал такой неудобоваримый коктейль?