- Владимир Анатольевич, как бы вы ответили на главный российский вопрос "кто виноват?" применительно к расцвету современной экономической преступности?
- Я думаю, что при перестройке руководством страны был предпринят целый ряд неверных шагов. Ведь истоки криминализации экономики кроются в 1986-1988 годах. Тогда был лозунг: "Все, что не запрещено, - разрешено!" Правоохранительным органам тогда даже запрещали трогать кооперативы.
- Сегодня этот лозунг у нас по-прежнему в ходу?
- Мы, особо того не афишируя, его плавно похоронили. Сейчас появились достаточные правовые рамки, в которых должен держаться бизнес.
- Наш "юный" бизнес криминален изначально?
- У нас ведь как: каждый бизнесмен материально отвечает только в пределах уставного фонда. Допустим, основали вы фирму, вложили в уставный фонд десять тысяч рублей. Если фирма прогорела - только это с них и можно взыскать. Хотя наворовать можете несколько миллионов долларов.
- Какой же выход?
- Было бы гораздо проще, если бы все убытки взыскивали с имущества должника. Тогда бы каждый задумался, стоит ли проворачивать разные мошеннические схемы. У нас из-за этого и идут убийства.
- Вы хотите сказать, что большинство убийств бизнесменов связано именно с неуплатой долгов?
- У заказных убийств, как правило, экономические корни: передел между партнерами долей в уставном капитале, споры по поводу недвижимости, разборки между коммерческими организациями за неуплату. Мы сейчас очень серьезно занимаемся этими проблемами. В большинство следственно-оперативных групп, работающих по заказным убийствам, входит наш сотрудник. И экономические версии отрабатываются в первую очередь.
- Какой ущерб терпит страна ежегодно от экономических правонарушений?
- Если исходить из выявленных преступлений, то в прошлом году, например, 26 миллиардов рублей. Ущерб частично возмещается за счет ареста имущества преступников и изъятия денег и счетов.
- Сколько же фирм в России, которые не в ладах с законом?
- Всего в стране 2,7 миллиона юридических лиц, из них примерно 550 тысяч - вовсе не отчитываются перед государством.
- И как же они оправдываются?
- Никак. Просто не представляют документы в налоговые органы. А если представляют, то с нулевыми балансами. Дескать, брать с нас нечего...
- И милиция это терпит?
- По нашему законодательству приостановить деятельность фирмы можно только по суду. Правонепослушная фирма может годами числиться юридическим лицом, иметь свои печати, банковские счета...
- Можно предположить, что полмиллиона фирм с сомнительной репутацией находятся под контролем бандитов?
- Не совсем так. Эти фирмы еще называют "однодневками", лжефирмами. На Западе у них свое название - "ракушка". Они используются для финансовых махинаций: ухода от налогов, вывоза капиталов за рубеж. Нередко такая фирма и возникает с одной целью: провести единственную операцию. И затем тихо исчезнуть. Как правило, они открываются по поддельным или утерянным паспортам, на подставных лиц.
- Можно это назвать организованной экономической преступностью?
- В таких случаях, конечно, уместно говорить об организованной преступности, но это не значит, что речь идет о какой-то мафии конкретно - солнцевской, балашихинской... Нередко "однодневку" создают обычные бизнесмены, которым надо провернуть сомнительную операцию. Кстати, очень много подобных фирм крутится вокруг банков, особенно в период их массового банкротства. Распространенный вариант: на самом деле не столько сам банк обанкротился, сколько его обанкротили.
- И много желающих "нажиться" таким способом?
- Хватает. Ведь банки банкротить стало выгодно. Для этого сначала надо создать банк, искусственно накачать его деньгами (этим и достаточно серьезные банки занимались) и затем уж объявить его банкротом. Ресурсы банка растекаются по "левым" фирмам. Фирмы потом исчезают, банк объявляется банкротом, а деньги обналичиваются или вывозятся за рубеж, или вкладываются в акции серьезных фирм и передаются заинтересованным лицам.
- Кто же конкретно кормится вокруг банкротства?
- Например, некоторые конкурсные управляющие, действующие в интересах узкого круга лиц и фирм. Подобных уголовных дел уже немало.
- Но ведь конкурсных управляющих государство назначает...
- Схема довольно сложная. В первую очередь назначают арбитражные суды.
- С этого года любой россиянин, который делает дорогую покупку, должен потом отчитаться перед государством. Какой результат?
- Прежде всего - почувствовали налоговые органы - стало поступать больше денег за дополнительно задекларированные операции. Профилактический эффект здесь был ожидаем.
- А если человек так объясняет происхождение денег на покупку: накопил, подарили, взаймы дали?..
- Проверить очень тяжело. Действует презумпция невиновности. Мы не вправе безосновательно подозревать любого гражданина в том, что он нелегально нажился именно на преступной почве. Так что эффект от нововведения, конечно, будет, но только частичный. Вот в Америке у каждого гражданина есть своя длиннющая кредитная история - там люди двести лет отчитываются. У них большая сумма не может возникнуть ниоткуда. Деньги появляются либо от продажи дома, либо это трудовые накопления, либо еще что реальное. А у нас, к сожалению, в анналах налоговой инспекции сведения только за последние 5-10 лет.
- Выходит, опасаться даже российским нуворишам пока нечего?
- Думаю, что да. Им пока еще рано дрожать при виде строгого налогового инспектора.
- У нас до сих пор нет ни закона о борьбе с коррупцией, ни закона об отмывании денег.
- Но в УК есть статьи, которые позволяют привлекать за дачу взятки, за ее получение и посредничество, за злоупотребления на госслужбе. Закон позволяет наказывать и мздоимцев, работающих в коммерческом секторе.
- Одно время у правоохранителей была большая проблема с коммерческим сектором...
- За прошлый год, например, в коммерческих организациях зафиксировано 1236 фактов коммерческого подкупа, а к уголовной ответственности привлечено 176 человек. Может, это и не так много для всей страны, но положительный рост по сравнению с прошлым годом явно видна. Взяточников ловили 6871 раз.
- Могли бы вы привести характерный пример коммерческого подкупа?
- Допустим, когда сотрудники коммерческих банков, уполномоченные принимать решения по предоставлению кредитов, льгот для клиентов или скидок, берут за это деньги. Например, человек просит кредит в 10 тысяч долларов, а ему говорят: "Кредит ты получить можешь, но 2 тысячи из них отдашь мне". Обычно этим занимаются либо служащие кредитного отдела, либо заместители председателей банков. Сам владелец банка в подобных махинациях не заинтересован.
- Кредит сейчас по-прежнему взять непросто?
- Достаточно сложно. Тем более что количество нормально работающих банков сейчас сократилось, да и не такие богатые они, как раньше.
- У вас есть данные, сколько банков в России контролирует организованная преступность?
- Эти данные относительно условные. Большинство банков достаточно богаты, чтобы сами себя защитить. Но есть и такие, которые и созданы-то были только для того, чтобы либо отмывать деньги, либо реализовывать схему ухода от налогов. Мы прекращаем их деятельность либо уводим из-под преступного контроля.
- Вы удовлетворены работой судов по делам, которые им поставляют борцы с экономической преступностью?
- Мне кажется, что у нас слишком уж усложнен уголовно-процессуальный цикл. В США, например, от момента поимки преступника за грабеж на улице до осуждения его судьей проходит 45 минут! Полицейский составляет протокол, ведет задержанного в суд, выступает там как свидетель. И через 45 минут преступник уже может быть осужден лет на десять и отправлен за решетку. А у нас этот процесс может длиться и год, и два, и три!..
В России следствие по одному делу фактически проводят четыре раза! Сначала оперативные сотрудники выявляют преступление и проводят оперативно-розыскную работу. Это то же самое следствие, но в скрытой форме. Затем дело передается следователю, он возбуждает уголовное дело, проводит опросы свидетелей, обвиняемых, потерпевших, виновных и т.д. Опять назначаются разные экспертизы. Затем дело в порядке надзора может забрать , например, Генпрокуратура. Они в третий раз все могут проверить. Потом дело попадает в суд, и там опять проводят свое судебное разбирательство, а это ведь то же следствие.
- Получается, множество сотрудников дублируют работу друг друга?
- По нескольку раз! Перепроверяют одни и те же факты! А люди в это время в изоляторах годами сидят. Нет от этого пользы ни государству, ни человеку. Значит, надо упрощать систему. Концепции нашей юридической наукой уже выработаны. Отчасти эти проблемы будут решены с выходом нового Уголовно-процессуального кодекса - там есть тенденции к упрощению. Реформы требуются и в плане сокращения и сроков следствия, и количества юридических инстанций.
- Вы могли бы назвать наиболее коррумпированные регионы и отрасли?
- Скажем, это порты рыбной отрасли. Волжский автомобильный завод еще недавно стонал от преступников. Правда, после милицейской операции криминал там сильно потеснили. Раньше до чего доходило: бандиты у конвейера стояли - выбирали товар, наблюдали... Теперь уже не стоят. И порядка там стало больше.
- Кроме ВАЗа, где еще были проведены аналогичные милицейские операции?
- В Санкт-Петербурге. Там в ряде портов выявлены серьезные нарушения, связанные с разбазариванием бюджетных средств. Еще в Новороссийске, Находке. А в Красноярском крае наши сотрудники раскрыли 74 экономических преступления.
В рыбной отрасли на Дальнем Востоке совместно с японцами мы пытаемся наладить электронный контроль за выловом, за разгружаемыми в портах рыбой и морепродуктами.
- Неужели японцам это выгодно?
- Может, и не очень выгодно, но они не хотят, чтобы наша организованная преступность сплавляла деньги в Японию. Ни одной нормальной стране мира это невыгодно. В противном случае рано или поздно чиновники такой страны погрязнут в коррупции.