ОТЕЛЛО ИЗ МОРСКОЙ ПЕХОТЫ

Кто же из актеров не мечтает сыграть роль масштаба шекспировсих Отелло или Яго? Но не у всех хрустальные мечты сбываются. Если же это и происходит, то далеко не всегда исполнение вызывает восторженный отклик у зрителей и критиков, по-своему, консервативно представляющих себе классических персонажей. В итоге артисты считают себя непонятыми, а публика - обманутой в своих ожиданиях. Тем не менее режиссеры и актеры вновь и вновь пытаются доказать своим "оппонентам"-зрителям, что их "Отелло" как раз соответствует духу времени. И тут они ни перед чем не останавливаются. Преднамеренно ломают традиционное прочтение Шекспира, оригинальничают, притягивая за уши сугубо злободневные проблемы. Изменяются до неузнаваемости и сами персонажи.

Так, в Вахтанговском театре мавр в исполнении Владимира Симонова превратился почти в альбиноса, подорвавшего свое здоровье в военных походах и оттого страдающего чахоткой. Приглашенный на постановку Евгений Марчелли, известный многим как крутой авангардист, попытался сделать из Шекспира этакую "смесь блуда с молитвой". Он вместил в трехчасовое действие все театральные стили, какие только знал, начиная с психологического перевоплощения и заканчивая элементами театра Дель арте. Чего тут только не было: и барабанные установки, заглушающие монологи персонажей, и нимфетка с голой задницей на панели, и сцены в духе карнавала, где неудавшийся жених Дездемоны Родриго (Филипп Григорян) выступал разряженным павлином с напомаженным лицом, а дожи в сенате напоминали китайских болванчиков с кукольными голосами.
Оно понятно - Марчелли хотел сделать как лучше, чтобы зритель развлекся, расслабился и не слишком грустил по поводу убитой мужем Дездемоны. Ну подумаешь: одной красоткой больше, одной меньше - какая разница, ведь в пьесе Шекспира есть и военные мотивы, а на войне чего только не бывает... Сам Отелло, его помощник Кассио и "верный" Яго, одетые в обмундирование морских пехотинцев, посланы венецианскими властями на Кипр, чтобы навести порядок и укрепить остров ввиду предполагаемого нападения турок. Ну прямо как "в нашей буче, боевой, кипучей". Эти закаленные войной морские волки знают, что в любой момент их могут отправить на очередное боевое задание, поэтому спешат насладиться временной передышкой и всеми радостями жизни (именно поэтому возникает карнавал), а заодно и отпраздновать свадьбу боевого командира.
Судя по тому, как пренебрежительно, с насмешкой поручик Яго относится вначале к Дездемоне (Анна Дубровская), - она не первая и не последняя девушка у генерала. Но вот он видит, как красавица бросается навстречу Отелло, обвиваясь вокруг него своим тоненьким, почти детским телом, и тот, не стесняясь подчиненных, начинает целовать ее всю с головы до пят. Внутри у Яго все закипает, он не верит своим глазам: ведь это так непохоже на прежде сдержанного Отелло... К тому же Яго "стреляный воробей", его "на мякине не проведешь". Не может быть, чтобы какая-то босоногая девчонка, сразу прыгнувшая в постель видного полководца, была на самом деле так уж и верна в любви. Надо только доказать старому дураку, годящемуся ей в отцы, что он ею обманут. А для этого все средства хороши. Например, почему бы не инсценировать интрижку Дездемоны с Кассио (Олег Макаров), тем более что этот долговязый, похожий на студента интеллигентик-лейтенант, действительно влюбленный в жену Отелло, весьма несимпатичен Яго...
Владимир Симонов, следуя режиссерскому замыслу, играет человека, для которого главное - это исполнение воинского долга, в жизни же воина все конкретно и понятно: чужие - это чужие, а свои - это свои. "Честный" Яго - свой, и потому Отелло доверяет ему больше, чем тому чувству, которое неожиданно проснулось в нем к Дездемоне. Проявляя небывалую храбрость в бою с врагами, он в тоже время ведет себя по отношению к любимой женщине как последний предатель, ибо ему не по силам разобраться, где белое, а где черное. Словом, у Владимира Симонова вместо мужественного, но слишком прямосердечного, доверчивого мавра Отелло получился тупой (к тому же рыжий) солдафон, не достойный свалившегося на него счастья. Не дано было и Сергею Маковецкому (Яго) создать образ дьявола-искусителя, получающего удовольствие от лихо закрученной интриги. Его герой напоминает тихо "комплексующего" подчиненного большого начальника.
В конце концов режиссер добился своего - взамен трагедии артисты представили незатейливую историю о том, как служили два товарища, а потом ни за что погубили маленькую девочку, решившую "поиграть" с ними во взрослые игры... Ну что же, наверное, и так можно "прочитать" Шекспира, только вот что делать артистам, мечтающим исполнить его всерьез, по-настоящему? Ведь второго случая может и не представиться, а если вдруг такое и произойдет, то кто даст гарантию, что и следующий режиссер не будет влюблен в себя и собственную "концепцию" больше, чем в пьесу, ее автора и исполнителей?