- Вадим Иосифович, ваша сегодняшняя спутница жизни, наверное, и не признала тогда в самолете звезду советской эстрады, исполнителя всенародно любимых шлягеров "Трус не играет в хоккей", "Как хорошо быть генералом", "Гуцулочка", "Налетели вдруг дожди" и многих других?
- Стюардесса харьковского рейса и вправду знать не знала, что там за мужик в салоне дремлет. А единственную бутылку воды, имевшуюся на борту, предложила мне просто из сострадания - очень я был после перелета уставшим... Роман наш, недавно увенчавшийся браком, наверное, так и не завязался бы, если б я не набрался нахальства и не напросился к ней... переночевать! Дело в том, что устроиться в гостиницу посреди ночи по тем временам было нереально (это был один из моих кратких визитов на Родину в начале 90-х). Я, конечно, назвал себя, но никакого впечатления мое имя на девушку не произвело. "Закрыли" ведь меня за два десятка лет до моей эмиграции - в 1971 году. В изгои попал после того, как в довесок к бардовским песням спел с большой сцены несколько еврейских народных. Лапин, тогдашний председатель Гостелерадио СССР, занес меня в "черный список", пленки с моими записями на ЦТ уничтожили... А по мне так лучше было молчать совсем, чем петь что прикажут. Я и молчал - больше 20 лет не появлялся на экране и в радиоэфире. Для певца это целая жизнь.
- Вы уехали с обидой на Родину?
- Я не коллекционирую обиды. С открытием "железного занавеса" в 1990-м поехал проведать друга по Харькову - композитора Бориса Шапиро, который к тому времени перебрался в Штаты и как раз праздновал свой юбилей, в связи с чем пригласил трех исполнителей своих песен: меня, Трошина и Великанову. А двумя годами позже я, еще молодой, разведенный мужчина, и сам покинул Россию. Толчком послужило стремление спасти брата, у которого обнаружили рак. На его лечение нужны были деньги, которые на Родине, где мне был "перекрыт кислород", я заработать не мог. И я рад, что продлил ему жизнь. Приехал сперва в Лос-Анджелес, затем перебрался в Нью-Йорк. Днем работал на радио, а по ночам - водителем. Потом стал руководить детским музыкальным театром, ведь по образованию я режиссер, окончил соответствующий факультет ГИТИСа. Со временем у меня появились талантливые ученики, с которыми стал заниматься индивидуально сценическим мастерством. Тогда же и зародилась идея создать театр эстрадной песни, но уже в родном Харькове. Потому что меня очень тревожило то, что происходит с нашей эстрадой. Ведь на одной шестой части суши живые голоса практически вытеснены проклятой "фанерой"! А когда российских "звезд" привозят на гастроли в Америку и выясняется, что им придется петь "вживую", - тут-то и начинается конфуз. Не краснел я там, пожалуй, только за Леву Лещенко - что ни говорите, а старая школа дает о себе знать. Можно сколько угодно ругать советские времена, но профессионализма на сцене было больше, чем сейчас.
- И как удалось реализовать вашу идею харьковской "фабрики звезд"?
- В наше время затевать что-либо без основательной денежной подпитки наивно. Не знаю, как сложится, но я не оставил надежды - есть планы создать на базе Харьковского театра оперы и балета Центр эстрады, фестивалей и конкурсов, который будет выпускать исполнителей международного класса. Только называть это "фабрикой звезд" принципиально неправильно: фабрика - это штамповка, масскульт, а Центр эстрады должен оттачивать мастерство избранных. Обучать планируем не более 25 отобранных на конкурсной основе претендентов. Это должны быть такие артисты, которых не стыдно показать миру.
- Вадим Иосифович, а на собственной исполнительской карьере вы поставили крест?
- В свое время я входил в пятерку самых известных эстрадных певцов Союза. Думаю, если б найти заинтересованного продюсера, смог бы снова стать популярным. Хотя понимаю, насколько это дело непростое: ведь до единственного моего концерта в 1996 году меня не слышали в Москве четверть века, да и с тех пор уж девять лет прошло...
- У вас до сих пор немало поклонников, которые были бы рады услышать любимый голос...
- Если посчитать общее количество моих пластинок, выпущенных в СССР, то наберется три миллиона. Тогда государство зарабатывало на своих артистах огромные деньги, а исполнителям платило крохи. В отличие от авторов песен мы не получали отчислений от тиража пластинок (на Западе все наоборот - там исполнители часто зарабатывают куда больше, чем композиторы и авторы текстов). Например, за исполнение "Лады" я получил 15 рублей - по "пятерке" за минуту песни. И сколько бы ее ни крутили по радио - ни копейки больше. На жизнь я зарабатывал огромным количеством концертов. Собирая стадионы, получал втрое больше советского инженера: 360 рублей в месяц. Мой сольный концерт "стоил" 38 рублей. Плюс 9 рублей "за звание" и еще сколько-то "за мастерство". В Америке эти цифры вызывали смех: там мои диски, о существовании которых я даже не подозревал, продавались по 20 долларов за штуку! Но это была пиратская продукция, я за нее не получал опять же ничего. Теперь, наверстывая упущенное, я собираюсь порадовать поклонников новым СD.
- Среди ваших почитателей, оказывается, даже президент Белоруссии Лукашенко.
- Как быстро распространяется молва! Александр Лукашенко после моего выступления на "Золотом шлягере" в Могилеве подошел и сказал, что я - один из его любимых исполнителей. Даже пригласил приехать в Белоруссию поработать.
- Почему же вы предпочли Харьков? Минск, а уж тем более Москва для русскоязычного исполнителя, с точки зрения карьеры, были бы, наверно, предпочтительнее самостийной Украины?
- В Москве есть люди, не заинтересованные в моем возвращении. Они как ставили мне палки в колеса 30 и 10 лет назад, так продолжали бы ставить и впредь. Взять хоть тот же концерт 96-го года. Меня пригласил тогдашний руководитель Театра эстрады Борис Брунов на одно-единственное выступление, причем в 2 часа дня. Билеты продавались только в кассе театра, рекламы не было вообще, и если бы не радио, никто вообще бы ничего не узнал. Конечно, я люблю Москву, где когда-то жил и стал популярным. Но в одну реку дважды не войти... А в Харькове меня любят и помнят. Вот я и решил поселиться там, где нашел понимание.