Глубокоуважаемым детям посвящается

31 марта Корнею Чуковскому исполнилось бы 130 лет

«Литература — производство опасное, равное по вредности лишь изготовлению свинцовых белил», — не раз цитировал Зощенко Корней Чуковский (Николай Васильевич Корнейчуков). Сам же он из прожитых 87 лет преданно служил ей без малого 70.

Блестящий критик, лингвист, сатирик, исследователь массовой культуры и детской психологии, великолепный переводчик с английского, выдумщик историй до своих последних дней… «Взрослым» поэтом не стал, зато малышам подарил такие шедевры, как «Мойдодыр», «Муха-цокотуха», «Айболит», «Федорино горе», «Телефон», «Тараканище»: Чуткие на слух дети влюбляются в эти сказки сразу и навсегда. Забыть про то, как «вдруг из маминой из спальни, кривоногий и хромой, выбегает умывальник», невозможно. Как нельзя не сопереживать и спасающему зверей Айболиту — так трогательно в 1930-х годах Корней Иванович изложил по-русски историю доброго доктора Дулитла, сочиненную англичанином Хью Лофтингом.

А началось народное поклонение Чуковскому гораздо раньше, когда в 1917-м вышла «старая-престарая сказка» про Крокодила Крокодиловича, родившаяся очень кстати. Потому что после революции его острое критическое перо было зажато цензурой. «Как критик принужден молчать, теперь судят не по талантам, а по партбилетам», — признавался Чуковский в «Дневнике». Вот и оказались спасительными стихи, написанные на радость маленьким, но принесшие глоток духовной свободы и большим (откройте хотя бы отважную поэму про усатого великана, от которого все, включая слонов и акул, «сидят и дрожат под кусточками»). Их читали взахлеб. Это был настоящий переворот в литературе для детей: абсолютно новый взгляд, неведомый ритм, животворящие звуки. Юрий Тынянов заявил, что сказка Чуковского «Крокодил» отменила предшествующую немощную сказку леденцов-сосулек, ватного снега, цветов на слабых ножках: Не зря Чуковский сочинил ее с посвящением: «Глубокоуважаемым детям».

У детей Корней Иванович учился постоянно, призывая к этому всех окружающих. Свидетельство тому — его многократно переиздававшаяся книга наблюдений «От двух до пяти», от которой не оторваться. Незаконный сын украинки и еврея, он обожал русский язык — изменчивый, прихотливый. Записывал детскую речь, не приемля замусоленные, худосочные фразы и канцеляризмы взрослых. Считал: чтобы поднять качество языка, надо повысить качество своего сердца и интеллекта. Чем сам занимался без устали: переводил Твена, Киплинга, Шекспира, Честертона, О’Генри, Уайльда и любимого Уитмена. Писал замечательные «критические рассказы» о Некрасове, Блоке, Маяковском, Короленко, Горьком, о главном своем учителе Чехове, Бунине, Ахматовой.

Те, кто знал Корнея Ивановича, восхищались его талантом самообразования и самовоспитания. Василий Розанов, с которым отношения были весьма непростыми, сказал о нем: «Сам себя выстругавший деревянный человек».

«Деревянным» Чуковский, разумеется, не был. Пережив разные эпохи и личные драмы, оставался веселым, зарази-тельно молодым, устраивал на даче в Переделкино яркие шумные посиделки. Он имел вкус к жизни и умел жить красиво. Его незаурядность и щедрый юмор брызжут из всего творчества. Надо лишь захотеть к этому прикоснуться.