В Бурятии о Героях не одна книга написана. Чаще других в них фигурируют две профессии - чабана и лесоруба. И понятно: тайги тут много и степей хватает. Чабаны в республике были профессиональные, крепко держали в руках икрюк - длинный шест с петлей для ловли овец. Гасарун Рабдаев, Дашинима Сундуев, Шалсама Цыремпилова, Ольга Сангадиева... Их называли "маяками" и "стахановцами", "лоцманами степей", и у каждого была своя судьба.
Валентина Романова до войны воспитывалась в подмосковном детдоме. После эвакуации попала на байкальские берега. Увидел девочку бурят-скотовод Гончик Романов. Приносил ей в детдом леденцы, привязался к маленькой Вале, а потом удочерил ее. Отец говорил ей: честный труд - превыше всего, он - зеркало, в котором видишь себя, соседей и весь мир. Об этом дочь чабана Валентина Гончиковна рассказывала мне среди степей совхоза "Селенгинский".
- Когда сообщили, что стала Героем - я пол подметала, - совок уронила. Иду корову доить, а меня несет куда-то в сторону. Расплакалась... Деньги перечисляла в Советский фонд мира: в Сальвадоре война, в Афганистане, в Ливане... В школы отдавала, в больницы - там нет машин. Мне машина-то зачем? Мотоцикл есть, лошадь...
Да, коняги-трудяги раньше многих выручали. Была в 30-е годы профессия такая - коногон. Алексей Павлович Кудряшов с нею Героем стал. Он на лошадке возил хлысты к верхнему складу Хандагатайского леспромхоза.
Пришел в тайгу 13-летним пацаном. С той поры, сколько себя помнил, его бригада в год отгружала 25-30 тысяч кубов леса. И щепки не летели - по безотходной технологии работали, узколенточным способом лес брали, сохраняли подрост. И то правда, что лошадь - не трактор, она деревце копытом не сломает. И годовой план выполняли ближе к "ноябрьским". Как и многие другие бригады во главе с Героями Иваном Костроминым, Павлом Чебаном из соседнего Челутаевского леспромхоза, Василием Парамоновым - из Курумканского...
На пенсии чувствовали себя неважно, скорее скверно - от болезней своих, профессиональных. Как чабаны, так и лесорубы.
Как они живут сегодня? Обратился к некоторым Героям Соцтруда с одним и тем же вопросом: как - звездочка и сегодня в жизни помогает?
- Сегодня родичи меня провожают в предпоследний путь - в больницу, - отшутился Рабдаев.
- Надорвался я, шибко надсадился в лесу, износился. Мантулил-то за семерых, - ворчал Кудряшов.
- Я уже забыла о ней, - ответила Сангадиева.
Когда "стройка века" - Байкало-Амурская магистраль - была в зените всесоюзного внимания, на станцию Кунерма приезжал Роберт Рождественский.
...Лебедка снимала рельсошпальную решетку, рабочие, раскачав, приземляли ее на насыпь. Гулко звучал "целовальник" - обрубок рельса с приваренными ручками. Звено стыковалось со звеном. Вместо положенных 20 минут дружина Виктора Лакомова "сшивала" звенья за пять.
"Надо же, в рифму работают, и какую звонкую!" - воскликнул поэт.
- Вот на Хребтовой до Усть-Илимска шли ночью, при прожекторах. Непросто, конечно... Но утром смотришь: по горячим, только что уложенным рельсам, вагоны идут... Разве не романтика? И ведь настоящая - рабочая, - как бы самого себя уговаривал знаменитый бамовец. Но почему-то стеснялся со Звездой на люди выйти. Коллега рассказывал: встретил Лакомова на большом собрании, спрашивает: "Где звезда, Витя?" - "Да в кармане..."
И когда он "размотал" дорогу до байкальского берега, начальство просило Виктора Ивановича идти дальше, на восток. Там после "золотого звена" ему светила вторая Звезда и бюст на родине, в Липецкой области. Он отказался:
- Я от одной уже поседел...
Герои разъехались в разные края, по домам: Вячеслав Аксенов, Александр Еременко, Валентин Голстоухов, Феликс Ходаковский, Владимир Вессолов... И я не бросаю камешек в их огород: что им делать в тайге - смотреть, как рельсы ржавеют?
Эти люди, в большинстве своем, не за орденами гнались - трудились как умели. Сейчас иные могут сказать: "ишачили", "горбатились", "вкалывали", "пахали". Но труд для Героев действительно был делом их чести.