О бедном юноше Мцыри и бедном наряде грузинки...

В «Школе драматического искусства», основанной выдающимся режиссером Анатолием Васильевым, – премьера спектакля «Мцыри» по поэме Лермонтова

Режиссер-постановщик, — ученик Васильева Константин Мишин — разделив жизнь персонажа на три этапа, обозначил их так: «Мцыри поверженный», «Мцыри окрыленный надеждой» и, наконец, «Мцыри борьбы». Сам режиссер сыграл «Поверженного». Идея весьма оригинальная, хотя несколько странная и, как мне кажется, не для всех преемлемая. Все-таки с пятого класса мы привыкли читать «Мцыри» на одном дыхании, как единое целое, где есть только Мцыри, Мцыри и еще раз Мцыри. Один всегда и только с Барсом в схватке равный. Яркие, словно волшебные декорации, оригинальные костюмы, сочетающие стиль современного танца и этнической культуры Кавказа, экспрессию в каждом движении, слове, — все это вы сможете увидеть и услышать в этом спектакле. На первый взгляд, абсолютный минимализм, но весь сок — в простоте и лаконичности. Только необходимое и необходимым! Бамбуковые палки — главный реквизит актеров, с помощью которого они передают чувства, порывы, страхи героев. А как виртуозно двигаются артисты на сцене! Их движения по легкости можно было бы сравнить с тополиным пухом, который появляется в начале лета, только они не хаотичные, а целенаправленные и математически точные! Хотя была только премьера спектакля, но уже видно, что каждый шаг, жест, маневр тщательно отрепетированы! А сценический бой, который показывают действующие лица спектакля, даст фору голливудским боевикам! Барса воплощает Вадим Астафьев — тренер по боевым искусствам, многократный чемпион по единоборствам.

Тем не менее блестящий по технике и стилистике бой «не забивает» высокую и страстную поэзию Михаила Юрьевича. Считается, что ставить в театре Лермонтова очень сложно — за движениями актеров, сменой декораций и связанной с этим суетой невольно теряется божественный звук лермонтовского слога! А в «Мцыри» задача еще сложнее — на примере практически одного, к тому же юного героя показать, как дорог каждый день, как прекрасен и быстротечен мир, созданный Всевышним! Показать жизнь и смерть в первоначальном замысле природы и творца. Для того чтобы высокие материи — о вольности, свободе, гармонии — были услышаны нашими современниками, Константин Мишин вводит в спектакль, под музыку, перевод Лермонтова стихотворения Гете: «Горные вершины / Спят во тьме ночной; / Тихие долины / Полны свежей мглой; / Не пылит дорога, / Не дрожат листы… / Подожди немного, / Отдохнешь и ты». Неужели режиссеру недостает Поэмы Лермонтова, что он еще ссылается на вольный перевод немецкого поэта, доктора, политика Иоганна Гете? Ссылается на мудрость очень опытного во всех отношениях художника, дожившего до 83 лет, тогда как Лермонтова не стало в 26! Может, поэтому и нужны гетевские «вершины», и «долины», и «листы», что наш Михаил Юрьевич не дожил до терпения стоика?! Многими, хотя и избранными средствами режиссер старается убедить зрителя в том, что каждый день должен быть радостным и солнечным, даже если приходится вести неравный бой с судьбой, как это, собственно говоря, делал Мцыри. Жизнь мальчика, сбежавшего из монастыря, похожа на звезду, одинокую, но в конце небосклона создающую около себя целое созвездие из чувств, сожалений, слез и раскаяний. При этом постановка Мишина очень мужская, даже жесткая, местами безжалостная! Но при всей суровости замысла и акценте на боевые искусства не пропадают лирические женские мотивы: «И беден был ее наряд, и шла она легко, назад…» Мцыри успевает поймать это прекрасное мгновение — грузинки, ее молодой голос и уходящий шаг… В финале, уже без актеров, на сцене остаются следы листьев, дерева, кожи, следы тлена, осени… И этот оборванный на полуслове конец, с опилками и отходами на полу, производит сильное впечатление. А над сценой, словно в небе, звучала виолончель…