И три толстых фотоальбома все посвящены ему: вот он еще в коляске, вот мама учит его ходить, вот они с ней на море (каждое лето туда возила - для оздоровления).
В армии друзья девушкам письма писали, а он - маме, уж больно убивалась она, отправляя его на службу. А какая у нее интуиция! В день присяги в Украине была еще ночь, но мама это событие во сне увидела и прислала на Дальний Восток телеграмму: "Сыночек, поздравляю тебя и горжусь!". После армии вернулся, встретил Таню, еще сам в своих чувствах не разобрался, а мама радостно сияет: "Влюбился?". С Таней не получилось, развелись, она внука Женьку к себе: вы молодые, вам жизнь устраивать. Сама своего Юрика с нынешней его женой Ларисой познакомила.
На один лишь период выпустила сына из-под своей материнской опеки - когда муж умирал. Борьба с тяжелой болезнью была изнурительной, навалившееся одиночество - тяжким. В этот момент и подстерег ее Юрочку какой-то "доброжелатель" и открыл глаза на великую "правду": ты ж Антосюкам не родной, а приемыш! Ему бы, взрослому мужику, послать того негодяя куда подальше (какое это имеет значение, тем более теперь, когда жизнь состоялась!), а он прибежал домой взъерошенный, глаза сумасшедшие, схватил мать за плечи:
- Скажи мне правду!
- Правда одна, - честно сказала она, - родней, чем ты, не бывает!
А через время узнала от людей - сын отправился на поиски родной матери.
Нина и Федор Антосюки из Каховки долго мечтали о сыне. Объездили несколько родильных домов, оставили там заявки на усыновление, собрали все необходимые характеристики и документы. В 1965 году пришла телеграмма из Херсонского роддома: "брошенный малыш ждет маму и папу". Примчались тут же и растаяли от нежности. Врач предлагала взглянуть на родословную: родители - венгры, четвертый ребенок, мать написала отказную, мотивируя тем, что нечем кормить. Можно подождать внебрачное дитя от какой-нибудь заблудшей девчонки. Такие, как правило, не раскаиваются, детей потом не ищут. Но Антосюки решили: мы уже влюбились с первого взгляда, наш он, и все!
Чтобы никто не омрачил семейного счастья, Антосюки решили уехать подальше из родной Каховки и добрались до Тернополя. Там и прошло детство Юрия. А когда, по мнению родителей, опасность миновала, они вернулись в родной город, где остались родственники, друзья...
О том, что Юра, исколесив сотни километров, все-таки нашел ту, что подарила ему жизнь, Нина Васильевна опять узнала из вторых уст.
- Иду по селу, - рассказывал Юра знакомым, - и вижу, как навстречу качусь на велосипеде я сам, только 15-летний! Оказалось, что это мой племянник. Привел он меня в отчий дом, прибежали братья и сестра, позвонили матери, которая у родственников гостила:
-Скорей возвращайся, наш брат умерший нашелся!
Маргарита Надь срочно вернулась домой и, прижав к груди красивого крепкого сына, торжественно заявила, что Юру у нее... украли. В Каховку Юрий вернулся мрачнее ночи, к Нине Васильевне даже не зашел, а слух о ее "воровстве" покатился по маленькому городку. Задохнувшись от горькой обиды, мать кинулась в Херсонский роддом со своими документами об усыновлении, где черным по белому значилось, что родительские права Антосюков закреплены за брошенным новорожденным, и там ее заверили, что отказное заявление Маргариты Надь до сих пор хранится в архиве. Но вполне естественное желание пожилой женщины снять с себя несправедливый навет родной Юрочка встретил с раздражением.
- Разбирайтесь сами,- холодно отмахнулся он от матери, по-прежнему не глядя ей в глаза. И упрекнул: - Ты всю жизнь таила правду!
- Может, это и правильно, что сын - не судья родителям. - считает Нина Васильевна. - Но, желая угодить той матери, он поверил или сделал вид, что поверил в нашу с отцом непорядочность.
Не рассчитывая на чужое великодушие, Нина Васильевна решила проявить его сама: накупила городских деликатесов, бутылочку сладкого вина, собрала фотографии Юрочки, начиная с первых дней и кончая свадебными, и отправилась к Маргарите "родычаться", как говорят в Украине.
- Делить сына поздно, - сказала с порога незнакомой женщине, такой же черноглазой, как ее ненаглядный Юрочка, - давайте его вместе любить. Я расскажу вам, как он рос, чем болел, что любил и чего боялся.
Но такая дружба, похоже, не входила в планы хозяйки. Подарки были отвергнуты, фотографии сметены назад в сумку, "самозванке" показали на порог. С той минуты каждое новое сообщение о встрече сына с "той" матерью разрывает Нине Васильевне сердце. От бессилия и тоски она переехала из Каховки в Новую Каховку, поближе к сестре и престарелой матери. И там на нервной почве надолго слегла в больницу. Надежда, что хотя бы это обстоятельство заставит Юру ее пожалеть, не оправдалась: он не нашел времени ее проведать. Даже на день рождения в ноябре не приехал, а прислал строгую телеграмму, где посоветовал изменить свое поведение.
О трагедии пожилой женщины, которая непонятно почему потеряла любимого сына, нам написала подруга Нины Васильевны. И я отправилась в Каховку. В бронированные двери без звонка пришлось колотить долго и отчаянно, пока на пороге не возник молодой неулыбчивый мужчина. Узнав о цели моего визита, Юрий растерялся. Но инициативу перехватила его жена Лариса, бойко заявив, что "интервью" они не дают, а на любую публикацию в газете подадут в суд. Почувствовав поддержку, Юра подтвердил, что отношения в семье - его личное дело, а что касается матери, то она ведет себя неправильно, шлет им какие-то дурацкие письма со справками и суетится от безделья.
- Почему вы ее не навещаете?- спросила я. - Вы нашли ей замену?
- Вы имеете в виду ту, что меня родила?- усмехнулся Юрий. И неожиданно разоткровенничался: - Да нет, я ее увидел - и все, утолил любопытство. Знаете, она жила без меня 35 лет и во мне не нуждалась. Не нуждается и сейчас. Там у всех своя жизнь, и у братьев, и у сестры. Внешне мы, конечно, похожи, но по сути - чужие.
- Зато Нина Васильевна истосковалась, плачет и день и ночь.
- Так пусть приезжает, - пожал плечами Юрий, - ее ведь никто не прогонял, двери открыты.
- Вы видели его? - радостно воскликнула высокая симпатичная женщина, когда я передала ей от Юры привет. Даже просто поговорить о сыне для нее - большая радость. "Слепая материнская любовь", - охарактеризовала отношение свекрови к бывшему мужу первая невестка Таня, чей сын целые дни и ночи проводит у бабушки. И тут же пугливо добавила: я так боюсь, что "бросать" в роду Юры - черта генетическая. Его бросила мать, он бросил сына и Нину Васильевну, а мой Женька бросит меня.
Словно опровергая подозрения матери, Женька жмется к бабушке, с интересом рассматривая рассыпанные по дивану фотографии. Под бровью у него - крошечная родинка, как у покойного деда. Ну кто придумал, что они не родные?
- Никого я бросать не собираюсь, - шепчет он мне сердито.
Знает Женька, что у бабули единственный и любимый внук. После школы он садится на автобус и едет в Новую Каховку. Бабуля и накормит, и приласкает, и несколько гривен сунет в карман. И переночевать норовит оставить, хотя в однокомнатной квартирке живет еще и прабабушка.
- Как он выглядит, не похудел? - заботливо интересуется о сыне Нина Васильевна. - Десять месяцев не видимся.
- Так до Каховки - пятнадцать минут...
-Он усомнился в моей порядочности, - вытирает слезы пенсионерка. - Поверил, что я его украла. А не подумал, что брошенных детей отправляют в Дом малютки...
Народная мудрость гласит: не та мать, что родила, а та, что воспитала. Но разве мы пользуемся готовыми рецептами?