Информацию о готовящемся прорыве советское командование получило вовремя
Начало зимы 1941-го. Судьба Москвы уже в течение нескольких недель буквально висит на волоске. Немцы яростно штурмуют ближние подступы к столице, ежедневно бомбят город. Оказывается, враг решил добить нашу столицу разрушительными артобстрелами. Об этом наше военное руководство узнало… из анонимного телефонного звонка.
3 декабря на столе у дежурного сотрудника в Моссовете задребезжал телефон. Взволнованный женский голос сообщил: "Под Лобней, на Красной Поляне, фашисты устанавливают дальнобойные пушки для обстрела Москвы. Они располагаются…"
Важную информацию сразу же передали военным, она ушла на самый верх. По приказу Ставки командующий 16-й армией генерал Рокоссовский подтянул из резерва на этот участок фронта танковую бригаду, четыре дивизиона катюш и предпринял контрудар. Позиции немецкой супербатареи были накрыты артиллерийским огнем и вскоре захвачены нашими танкистами.
В военном архиве сохранились рапорты полевых командиров, которые подтверждают: на Красной Поляне советские войска захватили в качестве трофея дальнобойное орудие калибром 200 мм. Этот монстр действительно мог достать своими снарядами до самого Кремля.
Житель подмосковного города Лобни Сергей Михайлович рассказал корреспонденту "Труда", что в свое время ему довелось услышать от старожилов Красной Поляны о том, как в те дни зимы 1941-го сельчане попробовали своими силами "нейтрализовать" фашистскую пушку:
- Подучили нескольких детишек отнести артиллеристам, которые возились около орудия, яблок. И, пока те угощаются, незаметно насыпать в ствол песка. Но немцы проявили бдительность и ребятню к пушке даже близко не подпустили. Мог ли кто-нибудь из жителей позвонить в Москву? Это было трудно, ведь ближайший действующий телефон тогда находился в нескольких километрах от Красной Поляны, в корпусах танкового училища, расположенного в поселке Хлебниково.
И все-таки, хотя документальных подтверждений "телефонной" истории нет, автору этих строк в свое время повезло встретиться с человеком, который, видимо, сумел узнать правду о звонке, спасшем самое сердце страны от обстрела.
- Еще в 1970-е я пытался разобраться, мог ли быть такой "исторический" звонок, - рассказал покойный ныне краевед из Мытищинского района Сергей Лавров. - Косвенным подтверждением служит тот факт, что все краснополянцы - очевидцы событий - мне говорили: наши пушки и катюши били прицельно. Не вообще по поселку, а по конкретному участку за опушкой леса, примыкавшего к Красной Поляне. Значит, был наводчик! Однако то, что из самой Красной Поляны никому не удалось бы позвонить в Москву 3 декабря 1941 года, абсолютно точно. Ведь, как мне рассказывали местные ветераны-связисты, телефонная связь здесь была "отрублена" по приказу наших военных накануне захвата поселка немцами. Значит, если кто-то и телефонировал в Моссовет, то из другого места.
Такое предположение подтвердилось после моей встречи с Евгенией Гороховой. В 1941 году она работала учительницей немецкого языка в краснополянской школе. Евгения Владимировна вспомнила, что вскоре после захвата Красной Поляны немцами к ней в избу зашел германский офицер и потребовал: "Немедленно убирайтесь отсюда! Рядом с вашим домом будет располагаться артиллерийская позиция". Но Горохова не послушалась. Солдаты, строившие батарею, время от времени забегали к ней в дом погреться. Из их разговоров Евгения Владимировна поняла, что эта дальнобойная батарея предназначается для обстрела Москвы. Они даже не скрывали этого от русской женщины: "Кремль - бум, бум! Капут!"
Надо было сообщить советскому командованию о грозящей опасности, но как? И тут в дом постучалась незнакомая женщина: вот, мол, работала по мобилизации на рытье противотанковых рвов, а теперь пробираюсь домой в Москву. Женщина просила указать ей наиболее безопасную дорогу. Горохова не только указала, но еще дала незнакомке записку для своей родственницы, живущей в столице: "Оленька! На Красной Поляне немцы. Обязательно сообщи военным: за нашим домом, в лесу, где была футбольная площадка, устанавливают большие пушки для обстрела Кремля". Этот текст Евгения Владимировна дала прочитать женщине и попросила обязательно передать важные сведения по назначению.
9 декабря фашистов отогнали от Красной Поляны. А через некоторое время после этого Евгения Горохова встретилась с адресатом своей записки, и Ольга подтвердила: получив послание, она сразу же передала важную информацию в приемную Наркомата обороны. Но в Моссовет она не звонила.
Евгения Владимировна была уверена, что это сделала незнакомка, которая сумела пронести записку в Москву. Видимо, сразу, как только добралась до Москвы, она решила продублировать сообщение о немецкой дальнобойной батарее и дозвонилась по телефону туда, где этой информации могли дать ход - в Моссовет.
Вот только имя отважной москвички осталось неизвестным: Евгения Горохова так и не смогла за давностью лет вспомнить, как же та назвала себя, постучавшись в дверь в тот день 1941 года.
За годы войны над столицей и на подступах к ней было подбито 1932 вражеских самолета. По сведениям НКВД, всего на территорию Москвы упало 1610 крупных фугасных бомб и свыше 100 тысяч зажигательных. От этого смертельного "дождя" погибло почти 2200 горожан, было разрушено 577 жилых домов, 59 школ, 71 фабрика.
Полтора десятка тяжелых фугасов угодило внутрь кремлевских стен. Среди охранников, обслуживающего персонала было немало жертв. Только из числа бойцов подразделений противовоздушной обороны в Кремле погибло 92 человека. 500-килограммовый фугас попал в здание Арсенала, где располагались казармы Кремлевского полка, а также гараж для машин, обслуживающих Сталина. Другая полутонная бомба угодила в Большой кремлевский дворец. Но, к счастью, она не взорвалась, застряв в перекрытиях. Пришлось саперам подбираться к ней со стремянки и, осторожно вывинтив детонатор, сливать в ведра жидкий тротил.
Самый ощутимый удар с неба Москва получила в ночь на 12 августа 1941 года. Бомба весом в тонну взорвалась у Никитских ворот. В окрестных зданиях выбило все стекла, опрокинуло с постамента памятник Тимирязеву, на месте взрыва образовалась воронка диаметром 32 м и глубиной 12 м. Благодаря усилиям городских аварийных служб уже на рассвете поверженную скульптуру водрузили на место, а к 5 вечера громадную яму засыпали землей и закатали слоем асфальта.
С приближением фашистских дивизий к Москве на улицах начали строительство многочисленных баррикад и противотанковых заграждений. Но для них не хватало металлических конструкций. В ход пошли "подсобные материалы". Были демонтированы, например, звенья старинной ограды на Бульварном кольце. Со строительной площадки Дворца Советов вывезли все заготовки для металлических ферм здания. У метростроевцев забрали чугунные плиты-тюбинги, припасенные для прокладки тоннелей нового Покровского радиуса. (Позднее, в 1944 году, эти тюбинги все-таки были использованы по прямому назначению - но уже на строительстве первого участка Кольцевой линии.)
Многое было эвакуировано из Москвы. В строжайшем секрете на восток отправили золотой запас страны. В Сибирь перевезли тело Ленина. Несколько эшелонов потребовалось для вывоза редких животных московского зоопарка. На Урал отправили часть вагонов метро... Было демонтировано оснащение электрифицированных участков Московской железной дороги. Медные контактные провода и их подвеску отправили в Куйбышев, туда же последовали электрички, которые цепляли к паровозам и использовали для перевозки беженцев.
Уже в 1943 году в столице появился первый памятник на тему войны. Известный мастер Николай Томский создал комплекс из двух скульптур, названный им "Триумф победителей". Эта работа была начата скульптором сразу после разгрома немцев под Москвой. Позднее бронзовые фигуры юноши-солдата и девушки с автоматом были установлены на пьедесталах у въезда на путепровод, построенный на пересечении Ленинградского шоссе и Рижской железной дороги, рядом с нынешней станцией метро "Войковская".